ЯБЛОНЕВЫЙ САД. Трагедия. ГЛАВА VI. Коварный Гаданфар и хитрость Аиши.

Окончание пятой главы:


И стражники с огромными цепями,
Лишь обступили пленников вокруг,
Как вдруг взмолился Мустафа! - «Я не виновен перед Вами!
Не видел никого я здесь ночами,
Надзикх невинна, ведь беременна она!
Всегда лишь только Вам она была верна!»
«Беременна» - был слышен шёпот меж гостями.
«Клянусь Вам в этом! Голову даю на отсеченье!
Иль коли вру, забьют меня пускай камнями!»
Эмира всё сильней трясло от злобы: - Ну что ж! Прекрасное решенье!
С Аллахом встретишься, вот и подашь своё прошенье! -
И острым йеменским клинком*, он голову бедняге снёс в момент!
- С меня уж хватит басен, сказок и легенд!
Оставшихся двоих, наутро,
Едва забрезжит завтрашний рассвет,
Без всякого суда казнить прелюдно!»

А что же завтра будет? Спасётся ль кто то, или нет?
То, мне, мой друг, представить даже, трудно.


ЯБЛОНЕВЫЙ САД. Трагедия.
ГЛАВА VI.

Коварный Гаданфар и хитрость Аиши.


« Ну! Что стоите, статуями тут? Пошли все вооон!» -
Кричал он, во дворец на отдых уходя,
На слуг и на рабов. – «Аллах, я ишаками окружён!
Как носит вас бездельников земля!!!
Ближайший час, чтоб не тревожили меня!»
«Совсем ума лишился! О, Аллах, как в ярости эмир страшён!» -
Шептались гости меж собой, - «Эмир тут прав! Таков закон!»
- Закон? Уж если он и есть, то лишь для сумасшедших!
Не стоит эдак защищать, до казни без суда, дошедших!
«Да пОлно вам! Хозяин здешний прав,
КазнЯ предателей, столь далеко зашедших!
Как говорится, то, не ваше абсолютно, дело!»
- Не наше дело? Должен быть един для всех устав,
Перед законом все равны, свой пусть придержит ярый нрав,
И не казнит людей направо и налево,
Почтенный, но неуправляемый эмир!
Одни жестокость осуждали,
Другие же, наоборот, эмира яро защищали.
«Кто о законах говорит? Да не смешите мир!
Эх, братья, нам ли быть тут в беспокойстве и печали
Эмир над всеми тут хозяин, пусть он и решает!!»
- Изменников всевышний покарает!
«Так и карает Он! Ха-ха-ха-ха! Рукой почтенного Абд – ар – Рахмана!
Гляди ка, субха* евнуха! Вот это сувенир!»
«Не трогайте никто! Она в крови шайтана!»
- Такой же, что и на руках убийцы, да тирана!
Тут в разговор вмешался Гаданфар.
«Горим, иль не горим?» - прищурил глаз он хитро. –
«Слыхал, слыхал! То не жена, а выдра!
Вы тоже это видели мулла* Зафар?
Слуга эмира, подлым оказался! Ну, каков нахал!!!
А евнуху то, поделом!!!» -
Болтать он без умОлку продолжал, -
«Пусть слёзы льёт теперь эмир ручьём!!!»
- Печётесь, Гаданфар, не больно Вы о нём!!!
«Да! Не пекусь!!! Он мне Аишу прочил в жёны!
Лишил меня эмир и титула и будущей короны!»
- Надеемся, что Вы тут ни при чём!
«Почтеннейший наиб* Памплоны*?!
Заслушаешься Вас!
Но Вы ошиблись в этот раз!
Вы вечно к подозреньям всяким беспредметно, склонны!»
Наиб устал, от наглого напора колких фраз,
И вскорости с расспросами отстал!

В горячем споре, незаметно час и пробежал.
Во двор центральный вышел сам эмир. –
«Что слышу я? Что за скандал?
Да тут, я вижу, все мои почтеннейшие гости!
Кому перемываем кости?
Что потупили взгляды? Я что-то Вам не то сказал?»
- Ах, полно Вам Абд – ар – Рахман! Да бросьте!
Имам джанАзу* над усопшим совершал! –
Мулла едва пробормотал.
«Зафар! Заткнись во имя, ты, Аллаха!»
И тот, сглотнув от страха,
Всё в ужасе глядел на хорошо заточенный кинжал*
На рукоять его в алмазах, которую эмир сжимал!
«Эй! Стража! Тело сжечь! Чтоб я не видел больше, даже его праха!
Отлично, что я вас тут всех застал!
Прошу последовать за мною!
Почтеннейшие, я от Вас не скрою,
Что не хотел бы я на весь великий эмират*, огласки!» -
Эмир был, хоть и не умён, пытался думать всё же головою,
И понимал, что тут ему поможет только лесть и ласка! –
«Не стоит, уж сгущать так краски!
Я вас осыплю серебром и златом!»
И тут имам прищурил хитро глазки.
- А мне то, что с того? Какая будет мне награда,
За полное молчанье?
Что все вокруг столпились, как овечье «стадо»?
«Прошу, пройдёмтесь Гаданфар, мы с Вами по дорожкам сада!»
- Вы не сдержали обещанья!
Лишили Вы меня жены, а с нею, мне обещанного состоянья!
Теперь уж поздно! И от Вас мне ничего не надо!
За исключением возврата данного мне слОва! –
Имам невинной жертвой притворялся.
Эмир тут рассмеялся,
«Даааа, хитреца я не видАл ещё смышленого такого!
Так будь, по-Вашему, приданое давно готово!»
- И через месяц – два, на свадьбе нам гулять?
«Нет, Гаданфар! На свадьбе нам гулять через полгода!
Ей нет шестнадцати ещё, мой будущий нетерпеливый зять!»
- Согласен! Но вернемся, же к гостям, о том они скорей должны узнать!
Вот так имама и Ахмада план, победой полной увенчался!

Тем временем, горячий спор, в гареме также разгорался:
Шахира, главная из жён, жене второй, АзИзе говорила. –
«Надзикх не виновата! Ты не веришь до сих пор?
В хариме* ни один мужчина не бывал, не видела я никого в упор,
Помимо Мустафы и самогО эмира!
Уверена, что в спальню влез всего лишь жалкий вор!»
- Ах, не смеши сестрица, право, уморила!
Не защищай её! Она перед самим Аллахом согрешила!
И тут вмешалась третья – Фарихат:
«Нет что ты! Что Надзикх ума совсем лишилась,
Ославиться вот так на КОрдобский* великий эмират*?!»
«Абд – ар – Рахман огласки не допустит!
А если кто язык свой и распустит,
То будет этому потом он далеко не рад!
В змеиной яме тот свой дух испустит!»
Четвёртая, тут молвила жена:
«Вы видели Аишу? Где она?
Нам надобно её найти и успокоить срочно!»
- Права Надира! Вон, вижу я её из этого окна!
«Она! Бедняжка, так мила и непорочна!»
«Сестрицы! Тут у всех нас положение непрочно!
Не надо её звать! Не лезьте на рожон!»
«Да полно уж! Эмира рядом нет! С гостями, где то он!»
«Согласна я с Азизой! Мы дождёмся гнева мужа точно!»
«Аииишааа!»
«Тише ты, Надира!
О! Нет! Она идёт сюда! Нас кто-нибудь услышит!
Должны вести себя теперь из-за Надзикх, так тихо, словно мыши»
«Азиза! Успокойся ты уже! Тсс, тсс! Шаги эмира!»
Азиза шепчет ей в ответ:
«Спокойнее, чем я, на свете нет!
Сама, молчи! Задира!»
«Зачем дерзишь? Живём мы под одной с тобою крышей, столько лет!»
И в этот неприятнейший момент,
В гарем эмир заходит,
Садится он на разноцветный пуф
И с жёнами тут разговор заводит
«А ну ка, что здесь происходит?» –
Спросил эмир, пылинки с рукава смахнув.
Недобрым взглядом на Надиру вдруг, сверкнув,
Он продолжал всё задавать вопросы: -
«Скажите ка, вы мужу, не тая,
Где ж дочка младшая моя?»
- Она уж целый день сюда не кажет носа! –
Ответила Шахира смело, поглядывая на АзИзу косо. –
Поди, Надира, прикажи пусть принесут мне в спальню свежего белья!
Аиша здесь не появлялась, это точно!
Скажите нам почтенный муж, нужна она Вам срочно?
А между тем Надира вышла в сад.
Аиша пряталась в тени его ограды.
«Аиша! Милое дитя! Ты здесь одна?»
- Ах, тётушка! Какое горе! Какова моя досада!
Сбегу отсюда я и брошусь с водопада!
Пусть поглотит меня печальная волна!!!
«Да, что ты! Что ты! То огромный грех!
Аллах накажет за такие мысли!»
- Беда, я чую, надо мной и маменькой нависла!
«Пока ты спрячься ото всех,
Поговорим и всё решим спокойно мы потом!
Без посторонних глаз, или каких ещё помех!»
Аиша подтвердив, что тётку поняла, кивком
Сдержав эмоции с трудом,
Укрылась вновь в тени ограды золочёной*.
«Побудь ка здесь, покуда не покинет твой отец,
Харим* наш, наконец!
Укройся ка получше за листвой зелёной,
Под самой пышной яблоневой кроной!
Ну, надо же, хоть и эмир, но ведь каков глупец!
А про бельё то, я совсем забыла!» -
На том Надира удалиться поспешила. –
«Аиша, жди меня покуда тут!
И тихо! Стражники идут!
Аллах велик! Увидишь, что всё будет снова, как и раньше было!»
Прошло не больше тридцати минут,
Как тётушка вернулась в яблоневый сад.
«Как знала я! Не сбудется на будущее мой загад!
Аиша! Выходи! Вокруг всё вроде тихо!
Ох, нахлебались же мы лиха,
Эмир! Вот беспощадный и жестокий супостАт*!»
- Да что случилось тётя? Вот неразбериха!
«Отец твой непутёвый, вновь имаму рад,
А тот не хочет за молчанье никаких наград,
Помимо лишь приданного, да и тебя самой!»
- Аллах спасёт! Лишь Он один теперь защитник мой!
«Эмир, уж слово Гаданфару дал,
Что ты через полгода, имаму станешь первою женой!»
- Жить не хочу!!! –
Аиша, плача, достаёт отцом подаренный кинжал, -
Лишь смерть одна, здесь правит бал!
«С кинжалом шутки плохи! Брось! Не то я закричу!!!»
- Пусть лучше сердце, мне пронзит металл,
Со смертию своей, я и свободу получу!
«Аллах! Молчу уже, молчу!»
- Кинжал отнимешь, брошусь со скалы!
И смерть ко мне придёт, быстрее пущенной стрелы!
Одна лишь смерть, решенье всем решеньям!
И тени нету у меня сомненья!
«О матери подумай! Ах, сколь её мученья тяжелы!!
В темнице там она одна
Сидит, закованная в кандалы!
От холода и голода слаба! А ты?!»
- Ах, тётя! Ты, конечно же, права!
Ведь мамочка моя ещё жива,
О, я! Неблагодарная такая дочь!
«Ну, посмотрите на неё! Что за слова?
Гони сейчас же эти мысли прочь!
И спрячь уже, ты этот ненавистный нож!
Как разболелась голова!»
- Иди же тётушка, приду позднее я сама.
«Пойду. Ох, больно так, что даже невтерпёж!»
- Иди, иди, а я пойду к садовому фонтану,
Да и подумаю, как быть, пока.
Вглубь сада тут идёт она,
Минуя потихонечку охрану.
«Пройти любой тут может незаметно! Вот болваны!»
А стражники, её не замечая, всё продолжали меж собой болтать.

Прохладный, тронул, ветерок, воды прозрачной гладь
Где яблоневый лист купался
«Лишь ты один со мной в минуты горя и остался!» -
Так говорила листику печальная Аиша,
Сидела девушка у чУдного фонтана
«Ах, на душе печаль, на сердце – рана!
Ну, где ж ты мамочка? Твой голос я как будто рядом слышу!
Но нет тебя со мной! Знать чувствовать тебя, дано мне свыше!
Страдаешь ты от подлого и мерзкого обмана,
Шакала ненавистного, имама!
Подозреваю я его в коварной мести!
Лишь он способен на такое!
Но мне не доказать того! Пустое!
Ведь у таких, ни капельки нет совести и чести!
Как таракана раздавила бы имама я на месте!
Ах, ненавижу я его, так сильно ненавижу!!!
С тобою, мама, плачу я, твоя Аиша!» -
Слезинки капали в фонтан и тут же растворялись,
Едва воды касаясь, -
«Аллах!!! Тебя молить я буду до конца!
Чтоб мама поскорее возвращалась!
Я знаю, Ты меня услышишь!
Что делать без неё?! Я откажу имаму,
Пускай рискнёт, убью сама я подлеца,
Вовек его услужливой женой не стану,
Прошу, верни мне маму!
Раскрой глаза, не знающего ничего отца!
Что слышу я?! Сюда имам, да со слугой своим идёт!
Укроюсь снова я под яблоневой кроной».

«Поздравить я могу милейший Вас, с короной!»
- Ахмад, ты видно вправду идиот!
Ещё полгода ждать! Гадать не стоит наперёд!
Довольствоваться мне ещё шесть месяцев одной Памплоной*.
Женюсь, тогда и стану важною персоной!
«Мне что с того? Сюда я Вас позвал, чтоб попросить расчёт».
- Ну что ж, ты прав и рассчитаться нам действительно пора
За умный и удачный план, дай обниму тебя! – кинжал он достаёт…
И им Ахамаду в спину он, с огромной силой бьёт! –
Вот и окончена твоя игра!
«АААААААААА!» - в глазах слуги темнеет…
Всё перед ними растворяется, плывёт…
Дыхание всё медленней и тяжелее…
Вода в фонтане всё алее…
И вот он. Жизни миг прощальный и последний вздох…
«Ну, наконец- то он подох!
А то висел тяжёлым хомутом на шее!»
И тут устроил Гаданфар, переполох:

- Эй, стража! На меня, вот этот, с кинжалом вдруг напал
Забрал всё золото и смертью угрожал!
Но я от мразей защищаться хорошо умею!
«Эмиру надо доложить! Вот ведь шакал!
А Вас задерживать за оборону мы не смеем».
- ЗмеЕ, и смерть змеиная, вернее змЕю.
«Ещё мы можем чем-то Вам служить?»
- Да! Вот золото его. И тут такое дело:
О том, что здесь случилось надо вам забыть!
Эмиру ничего не говорить,
И бросить с водопада тело. –
От вида золотых дирхемов* стражники вспотели.
Глаза от алчности блестели!
«Мы сделаем всё быстро и умело!»
- Скорей уже! Я на дневной салят, успею еле!

И яблоневый сад вдруг мигом опустел.
Аиша снова подошла к фонтану,
Вода, в котором, всё ещё была от крови алой.
«Так значит, Гаданфар солгать отцу посмел!
Должна, обязана теперь, я сделать так,
Чтоб жирный змей об этом сильно пожалел!»


Как видите мой друг, теряет жизнь за золото дурак.
Сегодня кто-то лучший друг, а завтра злейший и непримиримый враг
И у Всевышнего, терпенью есть предел!
Чей следующий и какой же будет сделан шаг?



Продолжение следует.
Пояснение к словам и названиям, помеченным символом *:


субха* - Чётки, применяемые в исламе, имеют свои названия - субха (араб. سبحة‎‎), мисбаха (араб. مسبحة‎‎), тасбих (араб. تسبيح‎‎).
В исламе, как и в других мировых религиях, четки используются в ритуальной практике, для удобства счета при совершении зикра (поминания и восхваления Аллаха), в дополнительных молитвах (намазах) и так далее.
Классические мусульманские чётки, как правило, насчитывают 99 (по числу имён Аллаха), 33 или 11 зерен (бусин), соединенные бусиной-замком или привеской. Традиционные мусульманские чётки состоят из одиннадцати шариков, разделяемые перемычкой (овальное зерно, плоский кружок, бусина разделитель) далее следует та же последовательность до установленного количества бусин.
О дозволенности использования четок в поминании Аллаха написаны книги известными мусульманскими учеными. Среди них имам Джалялуддин ас-Суюти, который написал книгу под именем «Аль-минха фис-субха»; шейх Мухаммад ибн 'Иллян ас-Сиддики, который написал книгу под названием «Икад аль-масабих ли машру'ийяти иттихаз аль-масабих»; и имам Абу аль-Хасанат аль-Лакнави, написавший книгу по этому вопросу под названием «Нузхат аль-фикр фи субхат аз-зикр».


мулла* - Мулла́ (араб. مَوْلَى‎‎ — господин, повелитель, владыка) — знаток мусульманского ритуала. Муллой также называют учителей медресе и просто грамотный людей[1]


наиб* - Мулла (араб. المُلَّا‎‎ — «наместник; хранитель; хозяин») — арабское исламское духовное звание богослова (улемы), учёного мужа и правоведа, обычно хорошо знающего Коран


Памплона* - Памплона основана в 70-е годы до н. э. римским полководцем Гнеем Помпеем (откуда и происходит название города); предположительно, на месте Памплоны до этого времени существовало небольшое баскское поселение. В 446 году город был занят вестготами, затем, в середине VI века, — франками. В VIII веке Памплона стала столицей независимого королевства Наварра. С 738 года Памплона находилась под господством мавров, — до тех пор, пока не была завоёвана франкским королём Карлом Великим, заключившим союз с басками. С тех пор Памплона много раз переходила из рук в руки, пока в 1512 году не вошла окончательно в состав Испанского королевства. Расцвет Памплоны пришёлся на XI век, когда город принимал паломников, направлявшихся в Сантьяго-де-Компостела.


джанАза* - Джана́за (араб. جنازة‎‎) — исламский похоронный обряд, либо покойник, либо погребальные носилки (синоним—табут). Предписания о похоронном обряде отсутствуют в Коране, но подробно описаны в сочинениях по фикху. Похоронный обряд в различных мусульманских странах различны. Это связаны прежде всего с соответствующими доисламскими обычаями, однако во всех странах есть основные правила, которым следуют все мусульмане[1].


кинжал* - Древнейшим оружием арабов являлись также кинжалы, ножи с прямыми и кривыми клинками


эмират* - Эмира́т (от араб. أمیر‎‎ [’amīr] — повелитель, вождь) — форма правления исламского государства. Слово «эмират» тождественно (равнозначно) с понятиями Халифат, Султанат и Имамат, возглавляемое эмиром.


харим* - Гаре́м, точнее хари́м[1] (от араб. حرم‎‎, харам — запретное, священное место) -закрытая и охраняемая жилая часть дворца или дома, в которой жили жёны мусульман. Посещение гарема дозволено только хозяину и его близким родственникам. Женщины при гареме назывались хура́м[1].


КОрдобский* великий эмират* - Кордова известна со времён финикийской колонизации. По свидетельству Страбона и Птолемея, Кордова (город в Испании) — центр племени турдетанов. Захвачена во 2-й Пунической войне (218—201 до н. э.) римлянами. При Августе — главный город провинции Бетика. Завоёвывалась вандалами, Византией, вестготами, а в 711 — арабскими войсками. С 756 была столицей Кордовского эмирата, а с 929 — Кордовского халифата. В X в. достигла своего расцвета, стала одним из центров просвещения и наук, когда имела до 1 млн жителей, множество дворцов, мечетей, караван-сараев и была центром арабской науки, поэзии и искусства. С распадом в 1031 Кордовского халифата Кордова сохраняла самостоятельность лишь до 1070, когда была подчинена эмиром Севильи. В период Реконкисты Кордова в 1236 перешла под власть кастильского короля,Фердинанда III и историческая судьба её переплелась с судьбами Кастилии, а затем Испании.[1]
Кордовский эмират (с 929 года — халифат)
Династия Омеййадов, 755—1031 гг.
После свержения в Арабском халифате династии Омеййадов чуть ли не единственный уцелевший её представитель, Абд ар-Рахман, внук халифа Хишама, бежал на Пиренейский полуостров и, после нескольких лет борьбы, создал там независимый от Багдадского халифа эмират. В 929 году эмир Абд ар-Рахман II провозгласил себя халифом правоверных, разорвав религиозные связи с Багдадом. Таким образом в исламском мире образовался, наряду с Аббасидс- ким и Фатимидским, ещё один халифат — Омеййадский, или иначе Кордовский.
Абд ар-Рахман ад-Дахил 755/6—788
Хишам I 788-796

золочёной*. - Золочёный - покрытый золотом, позолотой; позолоченный


СупостАт* - устар., высок., неодобр. противник, враг, прост. негодяй, злодей






Свидетельство о публикации №80203 от 12 мая 2013 года