Златые купола над Русью. Книга 2

26. Надежда земли русской
В конце летнего месяца 1530 года свершилось то, чего все так давно ожидали, молясь в том Богу. Рано утром до обедни разрешилась от бремени великая княгиня Елена Васильевна сыном. Долгожданный наследник русского престола появился в тот миг, когда в окна лился ясный свет, но только младенец вскрикнул в руках повитухи, впервой вдохнув живой воздух, как вдруг в небе откуда ни возьмись сошлись тучи и грянул гром, молния ударила в Кремль и в ту же секунду непогода резка улеглась, уступив место жаркому солнцу.
Великий князь пребывал в божнице, неистово претворяя земные поклоны пред Образами Спасителя и Богородицы. Посматривая в лик Марии с младенцем на руках, Василий невольно представил себе Елену, держащую их сына, и по щекам его скатились слезы радости и благодарности, что после стольких лет тяжкого ожидания Господь подарил ему драгоценный дар.
- Господи, - шептал он, - благодарю Тебя за сына и пусть жизнь его протекает легко как река, и пусть пребудет над ним благословение Твое, и да пусть укрепится царство его под лоном православия.
В божницу робко вошла одна из боярынь, дождавшись, когда Василий завершит молитву, проговорила:
- Государь, сын твой рожден крепким и здоровым.
- Прикажи женщинам всем собраться в почивальне великой княгини. Я сам найду младенцу кормилицу.
В просторной светлице Елены собрались боярыни и княгини. Одна из них протянула великому князю младенца, укутанного в дорогие одеяла, тот осторожно - впервые в жизни - трясущимися руками принял сына, покачал на своих крепких ладонях, с умилением и нежной улыбкой любуясь красивому детскому личику. Когда царевич захныкал, Василий передал его обратно женщинам и, обведя взглядом собравшихся, сказал:
- Кормилицей и мамкой наследника назначаю волею моей Аграфену Челяднину.
Из толпы боярынь вышла вперед высокая статная молодая женщина с красивым ярким лицом, низко поклонилась.
- Дай клятву, что станешь оберегать сына моего и наследника престола, будешь его второй матерью и защищать от напастей даже ценою собственной жизни.
- В то крест целую, государь, - боярыня Аграфена склонилась, коснулась губами распятия, что висело на груди у великого князя.
А через десять дней младенца крестили в Троице-Сергиевом монастыре. Крестной матерью стала верная Аграфена Челяднина, крестным отцом ее брат Иван Фёдорович Овчина Телепнев-Оболенский. Сам митрополит Даниил погружал царевича в воду, надевал на него маленький тельник. Василий самолично приложил сына в раку к святому Сергию, дабы "отдать его на руки к Преподобному". Бояре, князья, думные дьяки стояли позади, под сводами обители, держа церковные свечи в благословение будущего государя, названного Иваном, как его великого властного деда.
Звонко вторили друг другу колокола по всей Руси. Радостно праздновал русский народ крестины царевича. А гонцы иноземные спешили доложить государям своим о рождении на некогда неизведанной Московии нового наследника.
Пышный пир стоял в Грановитой палате. Такого празднества не видели со времени Ивана Васильевича, отца государева. Щедро одаривал подарками верных сподвижников государь в честь крещения сына. Не только с Москвы, но и других городов и вотчин съехались важные гости. Столы ломились от яств и питья; венгерские, фряжские, ромейские вина были испиты, сотни поросят, гусей съедены, музыканты и скоморохи сменяли друг друга на потеху гостям. Счастливые родители - Василий и Елена восседали во главе стола, с улыбками и словами благодарности принимали подарки и благопожелания долгожданному сыну, который все то время дремал на руках кормилицы.
Когда на небе засияла утренняя звезда, бояре, князья, дьяки, владыки и многие другие стали расходиться по домам. С Василием остался лишь Иван Хабар-Симский. Вдвоем они, уединившись в горнице, повели разговор о деле важном.
- Ты, боярин, - начал государь, - один из немногих, кому я могу всецело доверять. Ты верно служил моему отцу, потом мне. И вот спрашиваю ныне, ежели со мной что случится... если Господь призовет меня раньше времени, ты станешь заступником моему сыну и Елены?
Иван Васильевич широко раскрыл глаза, краска смущения залила его старческие щеки.
- Помилуй, государе, - воскликнул он, - да разве можешь ты просить меня о сим, верного слугу своего? Вот те крест святой, - перекрестился двоеперстием, упал на колени перед великим князем, коснулся губами его длани, - будь покоен, государь, ибо люблю я сына твоего и наследника нашего больше детей моих! Только прикажи и я готов голову сложить ради тебя, ради государыни и царевича Ивана.
- Я никогда не сомневался в тебе, Иван Васильевич, посему и приблизил тебя к себе. Сколько помню, ты всегда имел смелость говорить собственные думы без опаски, ибо был прав. А когда человек прав, ему нечего опасаться.
- Твое доверие ко мне, государь, дороже любых земных сокровищ на земле, - молвил боярин в ответ.
За окном занималась заря. Начинался новый день.