Вологодское масло

Вологодское масло
Моя мать и бабка, очень любили масло («маслице, маслице, азохен вей! Не было бы маслица - помирай, еврей!») Я, в противовес своим предкам, коровьего масла не переносил. Из-за чего не терпел и старые советские торты, пропитанные им до самого основания. Да и сейчас, если уж захочется чего-нибудь маслянистого, то покупаю легкий спред, маргарин или нечто подобное, желательно с оливковым или пальмовым маслом.
Ну, а мать и, уж тем более, бабка жили в ту пору, когда не только масло, а любой продукт был редкостью и считался деликатесом. Хотя, в середине 1950-х, как раз перед моим рождением, по крайней мере в Москве, продукты появились и даже без карточек. Вот тут началось обжорство. Моего двоюродного брата кормили так, что превратили в настоящую свинью, закармливая его очень полезной для глаз тресковой печенью. Мне тоже пришлось пережить нелегкие времена, но, к счастью, моя мать была, и победней, и пожадней, да и годы уже были не те. С 1967 продукты, понемногу, стали исчезать с полок, а цены - расти, поэтому мне, в какой-то мере, повезло. Хоть и тоже рос весьма нехудым ребенком, но, по крайней мере, не уродом.


Около дома отца был магазин «Вологодское масло», который я хорошо запомнил с раннего детства, хотя мы туда никогда не заходили. Но - мы, довольно частенько, смотрели Электрогазету, установленную как раз на этом доме, и таких, как мы, было немало в те годы. Видимо, бегущие светящиеся буквы производили на народ такое же впечатление, как зеркальце на папуаса. Мне врезалось в память, как мать говорила, что именно в этом магазине и только в нем продается вологодское масло в бочонке. Не просто - в бумажке, а именно - в деревянном бочонке. Этот бочонок привлекал ее, как меня - игрушечная железная дорога. Но, и то, и другое было весьма дорого, поэтому, эти наши желания были неисполнимы. Не помню точной цены, но, если вологодское масло стоило 3=80 против 3=60 обычного масла, то есть всего на 20 копеек дороже, то бочонок с вологодским тянул чуть ли не на 7 рублей. Могу ошибаться по прошествию полувека, но даже и 5 рублей в те годы были очень дорого для нищего инженера с окладом 125 рублей.
Короче, мы успели переехать на Хорошевку, мать с отцом развестись, а вологодское масло, по-прежнему, витало в области мечтаний. Даже мне на семилетие купили, пусть небольшую, но, настоящую, немецкую!!! железную дорогу PICO, где вагоны, рельсы и локомотив были сделаны так искусно, что ничего подобного я больше в этой стране не встречал.
Время шло. Мать несколько лет бредила этим вологодским в бочонке, пока, наконец, когда я уже пошел в третий класс, решилась, несмотря на откровенную дороговизну, его купить. И мы отправились на Кутузовский. Я надеялся, что мать отведет меня глянуть, пусть издалека, на дом, где я провел свое раннее детство и, может быть, зайдет со мною в «Дом игрушки», но не тут-то было. Ее политика «любишь меня - люби и мою собачку» инвертировалось в «тебя не люблю и собаку твою ненавижу», поэтом она наотрез отказалась приближаться к отцову дома, заодно открутившись от посещения «Дома Игрушки». Даже к вологодскому магазину, от метро «Киевская», мы шли по набережной, а не по Украинскому бульвару, чтобы находиться на как можно большем удалении от ненавистного дома моего отца.
Мать столько мне твердила всякого-разного про этот магазин, что, как только я его увидел, тут же пригрустнел. Он был небольшой (не то, что «Дом Игрушки») с лесенкой в пять ступенек перед входом и пустым окном, не превращенным в витрину. Единственное, что его отличало от других - неоновая надпись «Вологодское масло», которая к сожалению не светилась, поскольку мы приехали в субботу днем. Внутри он оказался еще скучнее, чем снаружи - крашеные белые стены, беленый потолок, яркое освещение. Не знаю, но мне почему-то запомнился яркий свет. Так ли это, или же сие - игра воображения - не знаю. Может быть, обилие светлых тонов произвело на меня впечатление яркого освещения.
В магазине было пусто, и по качеству покупателей, и по качеству товаров. В этом он предвосхищал магазины конца 1980-х годов, то есть как бы забежал лет на двадцать вперед. Запомнилась какая-то пожилая дама, что-то покупавшая, пара человек стоящих позади нас и, по-моему, ничего не собравшиеся покупать, а также моя мать у прилавка, который был почти пустой. Там валялся какой-то громадный кусина масла, укутанный вощеной бумагой, несколько пачечек и бутылки с молоком. А на полках, высоко над прилавком, стояли заветные бочонки с вологодским маслом. Кажется бочонки были разного размера. Одни - побольше, другие - поменьше. Мать выбрала, который поменьше и это - естественно.
Больше мне ничего не запомнилось из этого путешествия. Зато хорошо запомнилась его концовка, когда бочонок с маслом был водружен на стол и к нему, с чашками полными свежезаваренного индийского чая, подсели мы с бабушкой. Мать носилась, как угорелая, то в кухню, то из кухни и, от радости, никак не могла успокоиться. Ведь сбылась ее заветная мечта - попробовать НАСТОЯЩЕЕ вологодское масло! Стоял такой сыр-бор, что мне это порядком прискучило и я уж хотел выпить, втихомолку, чаю и смотаться из-за стола, поскольку, как сказал выше - коровье масло терпеть не мог. Но тут, наконец-то, мать уселась за стол и отодрала крышку с бочонка. Да-да, буквально отодрала, поскольку та была приклеена. Комнату тотчас наполнил горьковатый запах. Бабка сделала ошарашенную морду, но мать ее успокоила: «Сейчас выветрится это пахнет упаковка» и попыталась выковырять масло из бочонка.
Но не тут-то было. Это тебе не от брусочка ломтик отрезать. Масло находилось внутри бочонка, намного ниже краев, бочонок шириной с чайное блюдце - засунуть туда нож, дабы что-нибудь отщипнуть, напоминало басню Крылова «Лиса и Журавель». Наконец, после пары-тройки неудачных попыток, бабушка сказала: «Юль, вилку возьми!»
Вилкой, мне первому, как любимчику, вытащили исковерканный кусочек масла и положили на хлеб. Вслед за этим кусочком, потянулся неприятный запах. Я поморщился, но стерпел - тогда я еще старался во всем потокать матери, и отправил этот кусок в рот, даже не размазывая по хлебу.
Не прошел!
Вкус был настолько отвратителен, что масло развернувшись в моем рту, возвернулось обратно, на стол, на пол, на бабку - веерным плевком.
- Тьфу, какая гадость - не сдержавшись, честно сказал я.
Мать, дико глянув на меня, быстро вытащила еще один кусочек и намазав его тонком слоем по хлебу отправила в рот.
- Ничего... так... вологодское... - помолчав, произнесла она.
Бабка, до этого равнодушно следившая за нашей дегустацией, вытащив чайную ложечку из чашки с чаем, прямо так, мокрой, залезла в злополучный бочонок и, прихватив там небольшой кусочек, проглотила его.
- Оно прогорклое! - с возмущением сказала она! - Гадость-то какая.
И тут началась перепалка матери и бабки, длившаяся весь вечер от которой я тотчас же сбежал, но до меня долетали их слова и я понял лишь одно - дорогое никто не берет и он залеживается, лучше покупать в простом магазине не вологодское, но, по крайней мере свежее, масло, чем таскаться черти куда и покупать задорого тухлятину. Мать упиралась, утверждая, что это не тухлятина, а особый вкус вологодского масла, о котором везде так много пишут. Хотя, как мне кажется, отлично понимала, что врет.
Запомнилось, что ночью мать на кухне рыдала...
Куда делось это масло - не знаю...

А вот бочонок бабушка отмыла от отвратительного запаха и хранила в нем соль, уверяя, что в деревянной посуде соль не отсыревает и не комкуется. Прошло полвека и один год - этот злополучный бочонок до сих пор стоит в мамкиной квартире полный соли. И соль действительно не отсыревает. Наверное бочонок был произведен в Финляндии, где выпускали любимый не только мною, но и многими советскими детьми, сыр Viola.
Это тебе не вологодское масло!