Четвертый реактор Главы 3 - 4

Глава 3
- Товарищ старший лейтенант, проснитесь! Товарищ старший лейтенант!
Я открыл глаза, ничего не соображая. Голова разламывалась от мучительной, стреляющей в виски боли. Кто-то тряс меня за плечо, пытаясь разбудить.
- Товарищ старший лейтенант, Вам плохо?
Я не мог ничего ответить. Ни одна мысль не лезла в голову. Меня страшно мутило. Ощущение такое, будто совершаешь полет внутри туннеля по огромной спиралевидной траектории. Я открыл глаза, передо мной с огромной скоростью мелькали самые разнообразные, неуловимые контуры непонятных предметов. Я пытался зафиксировать на них свой взгляд, но от этого только стало больно в глазных яблоках от частых судорожных движений.
Солдат, трясший меня за плечо, несколько раз повторял одни и те же фразы, но я с большим трудом улавливал их смысл.
- Зачем Вы задвижку в печке закрыли? Вы отравились угарным газом. Я уже думал, что Вы мертвы. Пойдемте со мной, я Вас отведу в медпункт.
Я остановил движения глазами и сквозь проплывающие прозрачные силуэты увидел неподвижный серый потолок помещения, в котором я находился. Наконец-то я понял больше интуитивно, чем разумом, что хотел довести до моего сознания солдат, и сделал попытку встать с кровати, но почувствовал неимоверную слабость в ногах. В глазах все потемнело, и я провалился в черный туман...
Когда я очнулся, то увидел, что нахожусь в медпункте под капельницей, и в зубах у меня был зафиксирован сосок от кислородной подушки. Мышцы болели как после изнурительного пробега на очень длинную дистанцию. В голове ощущалась распирающая тяжесть. Ни одно похмелье по интенсивности головной боли не сравнилось бы с тем, что я испытывал. Попытки на чем-то сконцентрировать свое внимание были безуспешны. Издалека, как через плохие наушники до меня доносился незнакомый голос:
- Как же ты, браток, додумался, чтобы задвижку в дымоходе закрыть? Замерз, что ли? Нашли тебя еле тепленького. Еще бы немного и копыта бы отбросил. Мне перед выводом в Союз еще только трупа недоставало. Полгода обошелся без смертей, и - на тебе... Так, что ли, получается?
Все это обращение ко мне было всего лишь звуками, смысла которых я постичь не мог. Я пытался узнать, кто говорит со мной. Хотел спросить его об этом, но в горле пересохло настолько, что попытка сказать слово обернулась неуклюжим глотательным рефлексом, который царапающей волной прошелся во рту по сухим слизистым. Еще этот шланг от кислородной подушки залез так глубоко, что стал вызывать рвотные движения. Подушку мне извлекли изо рта, и сразу стало легче. Я посмотрел, кто возится со мной. Лицо было знакомо, более того, я знал, что этот человек - мой товарищ, с которым я провел много времени вместе, и информация о нем занимала большой объем в моей памяти. Но кто он, как его звать, я сейчас вспомнить был не в состоянии.
- Ты кто? - выдавил я из себя.
- Ну, Володька, ты молодец! Видно здорово тебя по мозгам шарахнуло, раз ты такой вопрос задаешь.
Смысл его слов я улавливал с трудом. Скорее по интонации и жестам я догадывался, о чем он говорит.
- Ты хоть себя то помнишь? Ну, как тебя зовут?
Я молчал, пытаясь постичь суть вопроса и найти на него правильный ответ.
- Как твоя фамилия?
- Крос.., Корс.., Ко-ро-са-ков, - по складам произнес я.
- Ну, молодец, правильно - Корсаков ты. А теперь скажи, кто я?
Я мучительно пытался вспомнить, но ничего не вышло. Вместо этого произнес одно слово:
- Пить.
Мне поднесли стакан с водой, приподняли голову. Прикосновение к голове было сравнимо со сдавливанием тисками. Я поморщился от боли, отхлебнул несколько глотков и повалился на подушку в изнеможении.
- Сегодня колонна пошла на Кабул без тебя. Водитель твой бесился здесь: так не хотелось ему оставаться на Саланге. Теперь еще неделю ждать следующей колонны надо. Как раз ты очухаешься. А сейчас лежи, отдыхай. Думаю, что к вечеру уже будешь молодцом.
Его слова прояснили немного мою голову. Я с радостью отметил, что знаю по имени своего друга. Его зовут Саня. Да, вспомнил. Но тут же передо мной выплыли во всех красках последние события.
- Саня, а мы разве не уезжали в Кабул?
- Ну, брат, ты, по-моему, уже приехал. Конечно же, нет. Ты только сегодня собирался ехать. Вчера, мы с тобой в баньку в последний раз перед отъездом сходили, потом чуть-чуть вквасили, всего лишь чуть-чуть. Подумаешь, бутылку на троих. Когда от этого кому плохо становилось? Дальше ты пить с нами не захотел, сказал, что надо тебе выспаться, и ушел в свою камеру. Помнишь?
- Саня, я помню, что мы с Гришкой уже выехали в Кабул.
- Ладно, не дури. Хорошо еще, что меня по имени вспомнил.
- Саня, я серьезно тебе говорю: мы целый день плелись, отстали от колонны, потом духов на дороге встретили. Уже темно было.
- Не выдумывай, это тебе во сне приснилось.
- Как во сне? Меня же убили.
- Кто?
- Духи, что нас остановили перед Кабулом.
Саня Глебов рассмеялся. Да, теперь я вспомнил и его фамилию. Это был Саня Глебов из нашего СЭО, врач-гигиенист, который уже шесть месяцев работал на Саланге. Сюда он был откомандирован за "пререкание с вышестоящим начальством". Попал, так сказать, в опалу.
- Не дури, Володька. Все пройдет: это от угарного газа. Сам понимаешь: сознание спутано, рефлексы ослаблены, зрачки расширены, тоны сердца приглушены и т.д. и т.п. Да, еще сфинктеры, помнишь, нас в школе учили - сфинктеры расслабляются. Кстати, а как насчет твоих сфинктеров, все в порядке?
- Саня, подожди, не издевайся. Какое сегодня число?
Я вел счет числам очень педантично. Каждый прожитый день в Афгане приближал нас к самому счастливому моменту в нашей жизни - возвращению в Союз. Я точно знал, что когда мы тронулись в составе колонны в Кабул, было двадцатое ноября. Сутки уже прошли, наступил новый день, и я точно знал, что этот день - двадцать первое ноября.
- Сегодня - двадцатое ноября, двенадцать часов дня без трех минут. Так что скоро тебе принесут что-нибудь пожевать. Есть то хочешь?
- Нет.
- Ну, ничего, захочешь. Давай-ка я сейчас тебе сниму капельницу. Я вижу, тебе уже лучше стало. Отойдешь. Правда, крыша у тебя немного сдвинулась, так это ж с кем не бывает? Сплошь и рядом. Поправим крышу твою, не волнуйся. Все будет в порядке. Ты пока лежи и балдей потихоньку, ладно? Я загляну к тебе через часок.
Он ушел, оставив меня в полном недоумении. Я еще раз убедился, что нахожусь в хорошо знакомом мне помещении медпункта на Саланге. Только что общался с Глебовым. Действительно, я никуда не выезжал? Откуда в моей памяти взялись такие ужасающие подробности? Это никак не походило на сон.
Я стал вспоминать происшедшие накануне (или не происходившие?) события. Несмотря на головную боль и частичную утрату памяти, в чем я убедился из общения с Глебовым, я шаг за шагом вспоминал все, что со мной случилось. События, произошедшие то ли во сне, то ли наяву, заполнили все мои мысли. Я ощупывал себя, убеждаясь в реальности своего существования. Дотронулся руками до головы, и тут же со всей жестокостью мне представилась картина моего размозженного черепа. Я обследовал чуть ли не каждый волосок на голове и убедился, что там все в порядке. Да, остается сделать единственно правильный вывод: мне все приснилось. Сегодня действительно только двадцатое ноября, а не двадцать первое. Так что же я расстраиваюсь? Мне нужно просто успокоиться. Сны быстро стираются из памяти, и этот, каким бы он не был ужасным, скоро позабудется.
Опять зашел Саня, прервав мои размышления.
- Ну, как ты?
- Да ничего, спасибо. Видишь, уже разговаривать могу.
- Отлично. Ты знаешь, я даже рад. Не тому, конечно, что ты чуть не отбросил копыта, а тому, что останешься со мной на Саланге. Мне очень скучно здесь, ты же знаешь.
- Ты - эгоист, - сказал я, вызвав веселый смех у друга.
- Веманис, командир наш на связь выходил, очень интересовался тобой.
- Что, неужели звонил прямо сюда, в опергруппу "Саланг"?
- Да, как это не странно.
- Это действительно странно. Ему обычно никакого дела нет до нас: где мы шляемся, когда прибудем в отряд. А тут заволновался, видите ли. И что же его интересовало?
- Твое здоровье - меньше всего. Как узнал, что ты не смог сегодня выехать в Кабул с колонной, так, наверное, всю задницу себе от злости порвал. Орал в трубку: "Я приказываю, чтобы он сегодня выехал". Я ему в ответ, мол, это - невозможно, колонны уже ушли. А он: "Меня это не е...т! Пусть немедленно выезжает и догоняет колонну, как хочет, но пусть выезжает". Я ему говорю, что ты болен и, по этой причине, не в состоянии ехать. Тут пошла сплошная тирада непереводимых слов. Я уже очень вежливо, с расстановкой ему ответил: " Товарищ подполковник, я с Вами буду разговаривать только после того, когда Вы научитесь соблюдать уставные правила воинской вежливости", и сразу же бросил трубку.
Я молчал. Саня подбросил мне новую пищу для размышлений.
- Ну, что молчишь? Не бойся ты его! Этот хам недостоин того, чтобы внимание на него обращать. Тебя два месяца не было в отряде. Если ты на пару дней задержишься - командир от этого не облезет.
- Дело не в этом, Санек. Я о другом думаю.
- О чем?
- Мне кажется не случайным этот звонок. Веманис ведь задницу никогда не оторвет от кресла для решения служебных вопросов. Видимо, он очень заинтересован в том, чтобы именно сегодня я выехал.
Я не стал дальше распространяться о своих догадках. Вдруг меня обожгла новая мысль:
- Саня, ты сказал, что задвижку от вытяжной трубы закрыл я?
- А кто же еще? С тобой же больше никого там не было? Или ты с собой Мариночку, продавицу нашу, приглашал?
- Прекрати называть ее продавицей. Она - нормальная хорошая девчонка, но я вчера недостаточно принял на грудь спирта, чтобы приглашать ее к себе в постель. Никого я не приглашал и задвижку я не закрывал.
- Может, ты просто не помнишь?
- Это исключено. Я все помню. Перед тем, как лечь в постель, я покурил в печку, в поддувало, а потом закрыл дверь, выключил свет и лег в кровать. Угли еще горели довольно здорово. Конечно, я не мог закрыть задвижку. Ты меня не принимай за идиота, пожалуйста. Неужели я, врач, могу допустить такую оплошность? В общем, я не закрывал задвижку. Это - факт!
- Та-ак, - задумался Саня, - выходит, надо назначать расследование?
- Ты что, не веришь мне?
- Верю, но понимаешь... Если не ты, то кто? Кто мог зайти к тебе спящему и задвинуть дымоход?
- Откуда я знаю?
- Ты знаешь, что на тебя командир заставы зуб имеет?
- За что?
- А ты не догадываешься?
- Сань, говори прямо, нечего мне мозги канифолить. Итак, голова разламывается.
- Он на тебя зуб имеет, потому что до тебя имел виды на Мариночку. Естественно, единственная баба на заставе должна быть его, а ты приехал и ему всю малину изгадил. А теперь подумай, кто мог задвижку тебе закрыть.
- Ты хочешь сказать - это его рук дело?
- Ну, не его, но с его подачи, возможно.
- Сань, не мели вздор. Оно ему надо, целому командиру заниматься такой фигней. Делать нечего. А если бы я был с Мариной, он бы нас двоих на тот свет отправил бы? Нет, Саня, здесь другая причина.
- Какая?
Я не мог ответить на его вопрос. Желать моей такой естественной смерти мог только один человек - мой водила. Ему интересно как можно быстрее выехать в Кабул, совершить свои (и еще чьи-то) дела с наркотой, чтобы я не был свидетелем. Я пришел к такому выводу, анализируя свой сон, и по этой причине не мог ответить Сане.
Мысли опять закрутились в голове беспорядочной круговертью. Связаны ли звонок Веманиса и история с печной задвижкой с моим сном? Тьфу ты, опять это навязчивое состояние. Прямо, мания преследования какая-то. Скорей бы избавиться от нее.
- Да, твой водила чуть было без тебя не поехал, - снова ошарашил меня Саня.
- Как это без меня? Он что, совсем охренел?
- Вот так вот. Смотрю, завел машину и погнал на дорогу. Я сначала не понял, что он хочет, может мотор проверить или еще что. А он шустро так пристроился к первой колонне и прямиком к туннелю намылился. Хорошо, что возле самого въезда в туннель прапорщик ВАИ остановил его и спросил, почему он без старшего машины едет. Я подбежал к твоей "барбухайке" и спрашиваю водилу: "Ты куда?". Он вылупил на меня перепуганные глазенки: "Я, - говорит, - только на тот край туннеля съезжу: там мой друг служит, и назад". "А кто тебе разрешил? - спрашиваю. Молчит. "Ставь машину на место, - говорю, - или я тебе сейчас гауптвахту организую здесь". Он еще артачиться начал. "Разрешите, я только на часок, вернусь быстро". Я тогда залез к нему в кабину и чуть ли не пинками заставил его развернуться и поставить машину на место. О-о! Легок на помине, только что о тебе шел разговор сейчас, - договорил Саня, увидев появившегося в дверях Григория.
Гришка, не обращая на его слова никакого внимания, с гонором мне заявил:
- Я только что разговаривал с командиром. Он приказал нам срочно выезжать с последней колонной. Давайте, товарищ старшлейтнант, быстрее. Мы еще успеем догнать их.
- Я не понял, товарищ солдат, кто здесь кем командует: ты офицерами или наоборот? Что за тон? И кто тебя уполномочил вести переговоры с командиром? - возмутился Саня.
- Мной и страшим лейтенантом (Гришка указал на меня пальцем) командует наш командир. Если мы сегодня не выедем, то командир Вам, товарищ старшлейтнант, оторвет голову, - Гришка явно не хотел сдерживать своего возмущения, чем ввел Саню в гнев.
- Так, солдат, а ну, вон отсюда! Можешь пойти позвонить в СЭО и послать командира на хрен от моего имени. Так и передай ему. Однажды я его уже посылал по этому адресу.
Гришка набычился, не зная, что сказать, но и не уходил.
- Тебя надо под ручку проводить за дверь? - Саня стал надвигаться на моего "водилу". Со стороны это выглядело несколько комично: маленький, щупленький Саня, изображающий грозного супермена, и здоровенный по сравнению с ним Григорий, растерянно стоящий в проеме дверей.
- Что вы меня пугаете? Насмотрелся я на вас за свою службу, пуганный уже. Командир приказал ехать, я ему звонил только-что.
- А кто, позвольте вас спросить, вы такой, чтобы самолично вести переговоры с командиром? Или Вашего начальника, приставленного к вам на период командировки, уже не существует? Какого черта тебе понадобилось трезвонить командиру?
Я поднялся с кровати, преодолевая головокружение, возмущенный поведением Григория, и тоже стал надвигаться на него. Надо было не допустить конфликта, поэтому вставил свои аргументы:
- Здесь я тебе командир, я отвечаю за нас и наши жизни и не хочу, чтобы из-за тебя, дурака, нам с тобой пришлось бы остаться здесь навсегда. Ты уверен, что машина наша полностью исправна?
- Конечно.
- И бензонасос исправен?
Я заметил, что вопрос вызвал у Гришки смятение.
- Да, исправен, - не то, чтобы неуверенно, а с какой-то нагловатой фальшивой ноткой ответил Гришка.
Я почувствовал холодок в груди: неужто мой водитель сам сознательно вызвал неисправность в автомобиле с тем, чтобы отстать в дороге от колонны и встретиться с духами. Нет, это - нелепая мысль, но отбросить ее я не смог. Я просто сказал ему:
- Иди, занимайся машиной, особенно проверь бензонасос. А к вечеру, после ужина, мне доложишь. Вопросы есть?
- Но командир ...
- С командиром я сам разберусь.
- Солдат, выполняйте команду! - брезгливо процедил Саня, - Вперед и с песней!
Григорий наконец-то освободил помещение, на чем конфликт был исчерпан.
- Что-то он суетится не по делу. На командира вышел, чуть было сам не отправился в путь. Что-то тут не чисто, - вслух стал размышлять я.
- Напрашивается на п...лину. Хрюльник ему начистить надо, наглецу.
- Да брось, Санек. Мы с ним столько вместе уже в пути. От него моя и его жизни в одинаковой степени зависят, а ты - хрюльник начистить.
- Эх, Володька, видно, мало ты еще служил. Солдата куда не целуй - у него везде жопа. Это я на себе прочувствовал. Вот скажи мне, сколько эта гнида тебе нервов в дороге помотала?
- Были вообще-то недоразумения, но Гришка и работал очень много. Как ни приедем на заставу, он тут же камеру раскочегаривает, матрацы жарит, воду таскает в бачок. Пашет, одним словом. Мне гораздо легче приходилось. Я за полчаса пройдусь с офицерами по заставе, посмотрю у них условия службы и быта, запишу основные факты в блокнот, и дальше уже лясы точим. Ребята на заставах разговорчивые, скучно им там, всегда рады новому человеку.
Я, оправдывая Гришку, больше себя успокаивал, чем пытался что-то доказать Сане. Гришка, если говорить честно, не мед. И я с удовольствием избавлюсь от его общества, как только доберусь до Кабула. Если только доберусь...

* * *

Мы выехали на следующий день в составе колонны, которая по каким-то причинам задержалась на Саланге, не была отправлена накануне. Я заставил своего балбеса заменить бензонасос на исправный (нашли такой на небольшом складе заставы). Эти день передышки сгладил мое подавленное настроение, навеянное сном. Хотя две мысли все же не давали мне покоя. Одна из них: кто закрыл печную задвижку в моей камере, когда я уже улегся спать. Дверь была на крючке, который солдату с заставы "Саланг" пришлось сломать, когда тот почуял неладное со мной. То есть войти в мою камеру ночью никто не мог. А печная задвижка, я четко помню, оставалась открытой, как, впрочем, всегда: я каждый вечер перед сном выкуривал в поддувало сигарету и следил, чтобы задвижка осталась открытой. Совершенно непонятная ситуация. Вторая мысль будоражила меня еще сильнее: мой сон. Я уже почти смирился с тем, что под влиянием угарного газа мне мог присниться самый несуразный кошмар. Но чем дальше я раздумывал над моим сном, тем больше убеждался в неслучайности его содержания. Сейчас что-то важное от меня укрывалось. Оно было мне преподнесено во сне, но я его не уловил, растерял. Я был уверен в том, что мне во сне давалась какая-то важная, возможно, самая главная в жизни, информация. Я силился вспомнить, сложить из отдельных фрагментов логически цельное, и мне казалось, что еще немного усилий, и я поймаю основную идею того, что мне предлагалось во сне, но каждый раз злился в отчаянии получить какой-либо результат. Я видел фрагментами какое-то странное помещение, где я находился неопределенное время. В помещении были люди. Я даже помнил их лица. Они общались со мной, задавали вопросы. Какие вопросы? Я не мог вспомнить. Я четко знал, что людей было трое: двое мужчин и одна женщина. Женщина очень симпатичная, среднего возраста, около тридцати пяти лет, может, чуть моложе. Один из мужчин, тоже приблизительно того же возраста, держал инициативу при нашей беседе в своих руках. Второй мужчина пожилой и при этом имевший болезненный или уставший вид, больше наблюдал за нашим общением. Странно, но почти ничего из нашего разговора я не помню. Единственное, я усвоил из общения с этими людьми, что молодой человек был программистом, пожилой - профессором психиатрии, а женщина - представительницей самой древней на Земле профессии. Ну, конечно, утешал я себя: сон есть сон. Но ведь это же было, пусть во сне, но я это помню. Я видел величественную картину Вселенной, нет, даже не Вселенной в том понимании, как я ее обычно представлял, а нечто гораздо огромнее. Я ее видел со стороны. Что при этом я чувствовал? Что-то важное, очень важное, несоизмеримо важное. Настолько важное, что я обязан ЭТО вспомнить. ОБЯЗАН!
Гравон, Беказ, гонноиды, программист, проститутка, профессор психиатрии... Откуда в мой мозг запали эти слова? А не схожу ли я с ума? Не повредился ли мой мозг вследствие отравления угарным газом? Может быть, не надо зацикливаться на своих странных сновидениях? Да, я пытался отвлечься, думать о своих земных проблемах, но... Мысли мои обмануть я не мог. И вновь продолжал напрягать свою память, зная, что не успокоюсь, пока не вспомню, пока не постигну ту информацию, предназначенную для меня...
Я попрощался с Саней и со всей заставой "Саланг", сел в кабину своей "барбухайки", чтобы опять замкнуться в своих мыслях.
Мы миновали туннель, благополучно спустились по серпантину дороги вниз в Чарикарскую долину. Машина теперь ехала без капризов. Мотор работал ровно, генерируя во мне спокойное настроение. Миновав туннель, я опустил окно и выставил руку навстречу свежему горному ветру. Вздохнул глубоко: хорошо то как! Как прекрасно ощущать жизнь! Я дышу свободно и легко, я могу закурить сигарету, я чувствую себя вполне здоровым. Я разговариваю, мое сердце бьется. Я живу, и это прекрасно!
Когда мы, следуя в колонне КАМАЗов, спустились с Саланга, стало даже жарко, несмотря на глубокую осень. Солнце раздаривало остатки последнего в этом году тепла.
Мы миновали благополучно пост ВАИ на Баграмском перекрестке и продолжали уверенно двигаться вперед. Вид КАМАЗов, едущих сзади и впереди нас, воодушевлял меня. Конечно же, не было моей смерти. Сегодня - 21 ноября. Смерть приходила за мной вчера, когда по этой самой трассе проползала по дороге в Кабул предыдущая колонна. Событие, которое могло состояться, не состоялось. Я живой и здоровый, и каждый миг приближает меня к счастливому окончанию моей афганской эпопеи - возвращению домой. Вот оно - счастье!
БТР - авангард колонны, подал сигнал сделать остановку. КАМАЗы встали, не заглушая моторов. Пассажиры стали выходить из машин, потягиваться, приседать, чтоб размять затекшие мышцы.
- Товарищ старшлейтнант, - сказал Гриша, - можно мне сбегать вон в тот дуккан? У меня осталось несколько "афошек", и я хочу их отоварить.
- Нет, будь рядом. Привал будет коротким. Сейчас уже снова поедем.
- Ну, товарищ старшлейтнант. Я ведь больше уже нигде не смогу свои "афошки" потратить. В нашем отряде меня никто не выпустит за пределы части.
Я посмотрел на дуккан, что стоял у дороги. До него было рядом. Почему бы и не разрешить Гришке быстренько смотаться туда.
- Ладно, беги. Только не задерживайся.
Гришка припустил в сторону дуккана.
Я закурил сигарету и стал прохаживаться между машинами. Не успев докурить до конца, услышал команду старшего колонны: "По машинам!". Многоголосый рев моторов тут же привел в движение огромные, но очень подвижные КАМАЗы. Машины, следовавшие до сих пор сзади меня, стали обгонять мою "барбухайку". Гришка не возвращался. Я стал беспокоиться. Пропустив очередной КАМАЗ, я пробежал через дорогу и стал искать Гришку по придорожным дукканам. Его нигде не было видно. Я уже не шел, а бежал вдоль дороги, просматривая все дукканы. Наконец, мелькнула Гришкина серая форма. Я бросился туда, матерясь, схватил Гришку за рукав и поволок его наружу.
- Товарищ старшлейтнант, я сейчас. Мне должны вынести "варенку". Я же деньги отдал.
Гришка был как обычно невозмутим, уверенный в своей правоте. Мол, ничего страшного.
- Ты что, оглох? Или тебе врезать в ухо надо? Колонна уже выехала.
- Две секунды, товарищ старшлейтнант. Хозяин вынесет мне "варенку" и мы поедем.
Я в который раз был вынужден пойти на поводу у своего водителя. Действительно, куда деться, не пропадать же Гришкиным "афошкам". "Варенка" - модный сейчас костюмный комплект из джинсовой ткани. "Дембеля" именно его стараются приобрести перед возвращением в Союз.
- Ждем ровно полминуты. Потом едем, - смягчился я перед Гришкиным упрямством.
- Да, да, конечно.
В это время из-за соломенной крашенной ширмы вышел хозяин дуккана с "вареными" штанами. Я взглянул на него, и сразу меня охватило волной ужаса. Я его узнал. Этот шрам, пересекающий вертикально глазницу, обрубленный кончик носа, та же одежда на нем, в которой он был сутки назад. Сутки назад?! Но ведь я его видел во сне? Я уже смог убедить себя, что происходившие со мной вчерашние события мне всего лишь приснились. Я машинально бросил взгляд на его руки. Да, так и есть: на правой руке не доставало двух пальцев. Я уставился на беспалого недоуменным взглядом, стараясь хоть что-либо понять в этом мире. Беспалый подал "варенку" Гришке и любезно обратился ко мне:
- Салам аллейкам, командор. Как жизнь? Что надо? Бери, все продам и очень недорого.
Я пребывал в полной прострации. Этот дукканщик вчера стал обладателем пуховой кофточки в то время, когда я истекал кровью в последние минуты своей жизни. Как все это понимать? Нет, понимать нужно проще: мне все приснилось. Но, почему сейчас передо мной наяву стоит этот беспалый, которого я не встречал в своей жизни раньше, а лишь видел во сне? Он стоит передо мной и нагло ухмыляется мне.
Откуда-то издалека послышался глухой голос Гриши:
- Товарищ старшлейтнант, поехали. Что с Вами?
Гришка взял меня за рукав и вывел из дуккана. Я на автопилоте проследовал к нашей "барбухайке". Недавнее сновидение вновь заполнило все мои мысли. Моя мама говорила, что у нее почти всегда сбываются сны, приводила множество примеров. Я считал это самовнушением, ничего серьезного, в общем-то. А где-то в глубинах подсознания допускал, что сны могут быть каким-то образом связаны с реальностью. Но ведь не до такой же степени!
Я закурил сигарету, но она не пошла мне на пользу. Сладковатый приступ тошноты подступил к горлу. Гриша уже вел "барбухайку", стараясь догнать хвост колонны. Очнувшись от охватившего меня страха, я вдруг заметил, что мы едем по трассе одни. Далеко впереди медленно оседала придорожная пыль из-под колес последнего автомобиля колонны. История повторяется?
Я закричал на Гришу:
- Давай, жми на газ! Догоняй колонну!
- Да я и так жму на полный газ. Все равно скорость у нас не та, что у КАМАЗов. Их нам уже не догнать. Сами доедем до Кабула: немного осталось.
- Ты мне в прошлый раз то же самое говорил, - сказал я и осекся. Не надо было этого говорить.
- Когда в прошлый раз?
- Когда - когда..., - махнул я рукой и чуть не поддался спросить у Гриши о наркотиках, которые мы везем в бронированном колесе. Нет, этим вопросом я займусь там, в отряде. Если наркота не обнаружится, то мой сон - чушь собачья. А выдавать себя за шизофреника я не собираюсь.
Только я успокоился, как следующее событие вновь нагнало на меня страху. Мы проезжали тот самый кишлак, где во сне со мной произошла трагедия. У меня тогда было достаточно времени, чтобы в деталях запомнить эту местность. Я узнал ее по постройкам вдоль дороги, и даже мог с точностью определить то место, где я лежал с прострелянной головой. Когда мы его проезжали, от жутких воспоминаний собственной смерти и от злобы на неисправимого в своей беспечности водителя сердце мое участило свой ритм чуть ли не в два раза. На этот раз я не смог придумать веские аргументы в пользу исключительной материальности мира. Ни одно объяснение не приходило в голову. Какое-то сумасшествие! Я рукой потрогал аккуратно уложенную в промежутке между сидениями коробку с пуховой кофточкой. Она была на месте. Я посмотрел на невозмутимого Гришку, постоянно курившего вонючие сигареты. Неужели он ничего не чувствовал? Он ведет себя вполне нормально, как будто ничего не произошло накануне. Так действительно, ничего и не случилось. Что за чертовщина происходит со мной?
Мы проехали злополучный кишлак. Я уже стал верить, что мы почти дома, как Гришка вдруг резко съехал на обочину и остановил машину.
- В чем дело? - спросил я раздраженно.
- Воды надо залить в карбюратор. Я сейчас сбегаю и наберу вон там, - Гриша показал на небольшой водоем метрах в двадцати от дороги.
- Давай быстрее, - рявкнул я, чтобы не терять время на разговоры.
Гришка вытащил из загашника помятое ведро, закинул свой АКМ на плечо и пошагал к воде. Я смотрел на его спину. В этот момент я ненавидел его. Мало того, что мы отстали от колонны, но еще и останавливаемся, да и где? Рядом раскинулся еще один кишлак, такой же, как и сотни других. С нескрываемой досадой я увидел, как из дувалов выбегают грязные бачата и наперегонки устремляются к нашей "барбухайке", которая для них являлась своеобразной добычей. Вот они уже окружили меня, наглые до безобразия. Теперь надо только смотреть в оба глаза, чтобы чего-нибудь не стащили с машины. На мои окрики они внимания не обращают. Вот один из них уже пристроился сзади к подфарнику. Я отшвырнул его за шиворот в сторону, так он стал открыто возмущаться, негодовать. Какие они все одинаковые, афганские дети. Я ненавижу этих чумазых созданий, несмотря на то, что они - дети. Кажется, что от момента зачатия они сосредоточили в себе всю человеческую мразь и в своей короткой жизни занимались только тем, что выращивали в себе пороки. Они не знают, что такое школа. О самой примитивной системе обучения в школах и говорить не стоит, особенно в кишлаках. С детства их приучают к торговле (сколько тысяч бачат бегают по стране, привязав на шею лотки с сигаретами, презервативами, зажигалками, ногтегрызками и прочей дребеденью?), причем торговле нечестной. Обмануть покупателя для ребенка - это радость, достижение, успех. А если удастся что-нибудь своровать, то это вообще счастье. И совсем не трогает растущее сознание, что его воровство ничем не прикрыто, что оно выпирает наружу. Своровал - и бегом бежать с места преступления.
Вот они окружают меня, ехидно скалясь, не скрывая своих намерений, как бы вызывают на игру. Тактика бесенят предельно простая и наглая. Пока один из них меня отвлекал откручиванием заднего подфарника, остальные лихорадочно искали, чтобы стащить из передней части машины. Что за общество растет на этой земле? Потом эти дети берут в руки оружие, учатся убивать людей, из них вырастают бандиты, в которых и так нет недостатка в этой бедной, недоразвитой во всех отношениях стране.
Гришка вернулся с ведром воды, которое поставил на бампер. Рядом положил автомат. Григорий все с той же беспечностью, удивительным спокойствием открыл капот и стал выкручивать крышку от радиатора. Я почувствовал облегчение, так как теперь мне оставалось следить только за задней частью машины. Я пнул одного наглеца, отвесил оплеуху другому, однако бачата с завидным упорством продолжали наседать.
Вдруг черномазые как по команде все разом кинулись прочь от машины, словно стайка воробьев взлетела при появлении кота, и одновременно истошный крик Гришки огласил окрестности.
- Стой! Убью! Кому сказал, стой!
Мимо меня пробежал подросток с автоматом в руках. Я припустил за ним. Он бежал довольно быстро, так как был старшим по возрасту из всей этой ребячьей стаи. Но я догнал бы его, расстояние между нами медленно, но сокращалось.
Однако случилась очередная крупная неприятность, которую мне вновь преподнес Гришка. Я услышал одиночный автоматный выстрел, и тут же преследуемый мной подросток упал плашмя на придорожную пыль. Я в два прыжка подскочил к упавшему, и моим глазам представился деформированный окровавленный череп с зияющей раной от лба до затылка. Трясущимися руками я обхватил ребенка, двумя пальцами зацепил автомат и тяжелыми прыжками побежал к машине.
- Бросьте его! Тикать надо! Бросьте! - дребезжал визгливый Гришкин голос.
Я втащил раненого в кабину, где уже заводил мотор мой водитель. Кровь обильно сочилась из раны подростка, несколькими струйками стекала на пол кабины. Я судорожно вытащил из бардачка медицинскую аптечку, стал распечатывать бинты.
- Зачем Вы его затащили сюда? На хрена он нам нужен? - бормотал Гришка.
- Заткнись! - только и мог сказать я ему в ответ.
В кабине было очень тесно. Подросток съехал на пол, обмяк. Казалось, он не дышит и других признаков жизни тоже не подает. Я зажал его плечи между колен и пытался наложить повязку на кровоточащую рану. Тампоны и бинты моментально окрашивались кровью. Я чувствовал, как под моими пальцами продавливаются обломки костей, особенно в лобной части, где было выходное отверстие пули. Правая глазница представляла собой кровавый конгломерат. Знакомая картина! Я подсознательно понял неотвратимость кровавой развязки. Смерть все время витала где-то рядом и, наконец, выбрала себе жертву. Только на сей раз это не я, а афганский мальчик. Я представил его второе Я, пытающееся сейчас вырваться из мрачного НИЧТО и зацепиться в умирающем теле. Может быть оно здесь, в кабине, наблюдает за нами. Я потрогал пульс мальчишки и с трудом обнаружил его слабым, еле уловимым. Он еще жив, а рядом мечется его душа в бессильных потугах что-либо изменить. Почему так резко изменился мир? Что во сне, что наяву он стал одинаково страшным. Я кое-как справился с перевязкой. Кровотечение временно прекратилось.
- Как только заедем в Кабул, поворачивай сразу в Теплый Стан к танкистам и сразу же в медпункт. Понял?
- Понял. А может быть, оставим его на дороге? Все равно не выживет. А нас с Вами начнут дергать как того прапорщика, который расстрелял на Саланге четырнадцать пленных духов. Помните, нам еще тогда приказ зачитывали.
Оставим на дороге. Я воочию представил свой сон, когда на этой самой дороге я видел себя...
- Оставить говоришь? На дороге? Как будто это вовсе и не ты натворил? Ну, ты и сволочь, Гриша! Я знал, что у тебя поганенькая душонка, но чтобы настолько. Ты в человека стрелял, в ребенка. Вот просто так - хлоп, как муху, и все. У тебя хоть что-то шевельнулось в душе, поганец?
- Но товарищ старшлейтнант, он же ведь автомат у меня украл, пока я заливал воду в радиатор. Меня бы за утрату оружия в тюрьму посадили бы. Этот гаденыш совершенно обо мне не думал. А что ж он хотел? Украсть автомат и убежать? Знал, на что шел, вот и получил свое. И еще, Вы думаете, командир поверил бы мне, что автомат украли? Он сказал бы, что мы его продали духам, и сразу на нас в прокуратуру заявил бы. Нет, без автомата мне возвращаться нельзя. Я бы и сейчас его застрелил бы. Не надо на мою совесть давить. Я не хочу вместо моего дома оказаться в штрафбате.
- А кто тебе виноват, что ты оружие на бампере оставил? Что за преступная халатность? Или ты бачат не знаешь? Они же стащат все - что угодно.
Гришка молчал, переживая происшедшее. Я тоже решил молчать, чтобы не отвлекать горе-водителя. Надо было мчаться в Кабул. Машина, преодолев последний подъем перед Кабулом, стремительно набирала скорость на спуске. Метров за триста до шлагбаума - границы Кабульского гарнизона - Гришка включил сигнал и не отпускал его. Если бы солдат, дежуривший у КПП перед въездом в Кабул, не успел открыть шлагбаум, наша машина снесла бы его, и неизвестно, смог ли Гришка удержать покореженную от столкновения машину на дороге или нет. Могло повести "барбухайку" в сторону, и врубились бы мы в какой-нибудь автомобиль или БТР, припарковавшийся рядом со шлагбаумом. Но, к счастью дежурный солдат успел отвести в сторону шлагбаум. Мы, не сбавляя скорости, сразу завернули в танковый полк, носивший название "Теплый стан". Проезжая КПП, я крикнул дежурному солдату:
- Звони в медпункт, у нас раненый!
Возле медпункта нас уже встречали двое санитаров с носилками и начмед полка. Оперативно работают, черт возьми! Видимо, опыт есть.
Санитары бережно сняли с моих рук раненого подростка, положили на носилки и быстро понесли в операционную. Я последовал за ними. Забегали медсестры, врачи, засуетились, отработанными движениями уложили ребенка на операционный стол, раздели, подключили капельницу, стали подготавливать рану.
Я смотрел на афганского мальчика и думал: "Хоть бы он выжил! Почему не могло все обойтись без этого? Почему из-за меня, из-за моего пребывания в этой стране должен погибнуть ребенок? Я никогда никому не желал смерти. Я прилетел в Афганистан не воевать с оружием в руках, а лечить людей, заботиться об их здоровье. Я - чужой на этой земле - стал причиной гибели ее ребенка. Нет, я не могу допустить этого!".
- Товарищ старший лейтенант, извините, Вы здесь не нужны. Пойдите лучше отмойтесь от крови, почистите одежду. Мы здесь сами справимся.
Голос медсестры звучал как обвинительное слово судьи. "Пойдите лучше отмойтесь от крови...". Я молча вышел из операционной, побрел к умывальнику, стараясь не смотреть на людей. Более-менее отмыв кровь с рук, насколько возможно, почистил форму и пошел в кабинет к начмеду. Мы были с ним знакомы: я когда-то проверял подготовленность его медпункта к работе в условиях строгого противоэпидемического режима.
- Заходи, Володя, закуривай, - пододвинул он ко мне лежащую на столе пачку сигарет, - перенервничал небось.
Я закурил, сдерживая дрожь в руках.
- Зря ты его привез, - выпуская дым в потолок, произнес начмед, - я думал, ты нашего везешь.
- Андрей, я виноват во всем. Нельзя же убить пацаненка и быстро смотаться с места происшествия.
- Разве ты в него стрелял?
- Нет, водила мой, но и я тоже виноват.
- А как все получилось?
- Этот бача стащил АКМ у водилы, пока тот заливал воду в карбюратор. А водила мой, не долго думая, пальнул из второго автомата. Вот и все.
- Знаешь, что я тебе скажу, Володька? Правильно твой водила сделал. Отстреливать таких ублюдков надо, чтобы близко не подходили к нам. Неделю назад у нас история была. Солдат купил водку у одного молодого духа, ну, совсем еще бача. Тот прямо возле ворот КПП продавал ее. Дал, значит, ему наш дурак пятьдесят чеков, полагая, что тот сдачи ему даст. А бача взял эти пятьдесят чеков и ноги сделал. Наш идиот побежал за ним, сам в бронежилет одет, потому как на КПП дежурил. А когда догнал духа, тот задрал ему бронежилет вверх и в живот ножом пырнул. Еще и водку проданную забрал и убежал. А солдат сейчас в госпитале в реанимации ожидает исхода ранения: печень у него разрезана чуть ли не пополам. Вот так. А ты привез нам такого же ублюдка, чтоб мы с ним возились, медикаменты на него переводили. Мы для своих лекарства должны беречь. Оставить его надо было, Володька, конечно оставить.
В другой ситуации я бы возмутился, но сейчас, когда на мне висит такой грех, да еще сознание того, что я подкинул работу своим коллегам, введя их в лишние хлопоты и расходы, я просто сказал:
- Но ведь он же ребенок, Андрей.
- Все равно он не выживет. Ну, окажем мы ему сейчас первую помощь, дальше что: в госпиталь его везти? Кому он там нужен? Его просто не примут там. А здесь, сам понимаешь, такое ранение мы не можем лечить. У нас всего лишь медпункт.
- А если бы это был наш солдат, выжил бы он с таким ранением?
Андрей наморщил лоб.
- Скажу тебе откровенно: я еще не встречал людей, которые жили бы без мозгов. Хотя среди военных и политиков такие экземпляры встречаются. Ты видел рану? Там же половины черепа нет. Что мне с ним делать, когда он подохнет? Своих мы отправляем "черными тюльпанами", а этого куда отправить: назад в кишлак? Получите, мол, и распишитесь.
- Это ты мне все в упрек говоришь?
- Ладно, Володька, не обращай на меня внимание. Я устал в последнее время: начальство затрахало. В общем, чушь я тебе наговорил здесь. Я бы на твоем месте тоже не смог бы оставить ребенка. Все ты правильно сделал, - он похлопал меня по плечу.
- Я хочу на него посмотреть.
- Пойдем, посмотрим.
...На операционном столе лежал мальчик. Свежая чистая простынь под его головой пропиталась кровью. Я не узнавал в этом худеньком, грязном оборвыше того отвратительного наглеца. Его кожа лица стала серой от потери крови. Жалкая одежонка едва прикрывала тело ребенка. Особенно поразили меня большие ботинки на ногах. Одетые на босую ногу, они были на несколько размеров больше ступней своего хозяина. Видимо, достались эти ботинки ему от старшего родственника. Грязь намертво въелась в подошву ботинок, кожу ног. Так и зафиксировалась четко в моей памяти картина: грязные большие ботинки на чистой белоснежной медицинской простыни...
Я закрыл дверь и решил попрощаться с Андреем. Сегодня я должен добраться до своей части! Случится это когда-нибудь или нет, черт побери!?

Глава 4

"Итак, уважаемые Члены конфиденциального Совета, вы видели и прочувствовали все. Сейчас мы все озадачены одними и теми же проблемами. Как нам сохранить себя и выжить в новых условиях? Где, в каком учаске Вселенной найти свой новый дом? Как восстановить Единую информационную систему, уничтоженную Черной Дырой? Выработать соответствующую программу выживания цивилизации гонноидов - наша приоритетная задача. Мы должны распределить обязанности между собой для разработки отдельных фрагментов этой задачи. Но, прежде я хочу сформулировать более важную проблему. Заключается она в следующем. Мы все были свидетелями зарождения Черной Дыры. Вся информация о работе лабораторного комплекса до момента взрыва передавалась на Гриндиз. И у всех возник вопрос: почему Дыра с предельной точностью взяла курс на систему Боливус? Программный анализ показал ничтожно малую вероятность такого события. Такая низкая вероятность не учитывалась нами ранее ни в одних расчетах и прогнозах. Мы всегда пренебрегали ей. Но в самый критический для всей цивилизации момент эта ничтожная вероятность события сыграла решающую роль. Этот факт мы коллективным мышлением смогли объяснить. Однако следующий факт мы объяснить не сможем. Черная Дыра совершила несколько витков вокруг Боливуса, прежде чем поглотить его. После завершения этого процесса она с поразительной точностью развернулась и взяла курс на планетарную систему Винар, где обитало17% цивилизации гонноидов, и где успели найти прибежище около 6 млн. беженцев с планетарной системы Боливуса. Нет никаких сомнений, что Винар, его планеты и энергетический Реактор, питающий всю нашу информационную систему, на данный момент уничтожены. Удалось ли кому-то телепортироваться, нам неизвестно. Без программного анализа ясно, что последовательное совершение уже двух практически невероятных событий не может быть случайностью. Более того, я сделал многофакторный компьютерный запрос: случайны ли эти два события? Ответ был один: нет, не случайны. Траектория Черной Дыры была целенаправленно запрограммирована. И третий факт, возможно, самый важный из всех: Черная Дыра не могла зародиться в лабораторных условиях из элементарных частиц. Такую вероятность не предсказал ни один компьютер. Черные дыры могут зарождаться при умирании звезд с массой не менее массы Боливуса. Мы знали об этом всегда. Возможность зарождения Черной Дыры в лаборатории даже не подлежала обсуждению. Вывод может быть только один: зарождение Черной Дыры и ее последующая целенаправленная активность не случайны. Здесь имеет место вмешательство высшего порядка. Мы вынуждены сейчас в полной мере осознать этот факт. Мы не знаем целей этого самого вмешательства. Уничтожить цивилизацию гонноидов - для такой цели должен быть смысл. Постичь его - наша главная задача. Возможно, нам предстоит контакт с той структурой высшего порядка, чтобы предотвратить в будущем ее вмешательство и полное наше исчезновение из Вселенной...
Плеандр, член конфиденциального Совета, в прошлом ответственный за энергетические системы цивилизации гонноидов:
"Я хотел бы проинформировать членов Совета о некоторых фактах, предшествовавших принятию решения о создании научного комплекса для исследований сверхтяжелых частиц. Я был приглашен на последний форум 4-го правленческого Союза с докладом о состоянии энергетических систем. Я выступил против создания научного комплекса, представив убедительные доказательства, что у цивилизации гонноидов нет необходимости в дополнительных энергетических ресурсах. Тогда я представил полную информацию о состоянии энергетических систем. Вам известно, что официально обозначенной целью создания комплекса было получение энергий при использовании сверхтяжелых элементов. Других целей не было. Я же заявил, что в дополнительных энергиях мы не нуждаемся. На первом заседании правленческий Союз полностью поддержал мое мнение. Против выступил один член Союза - Газамир, ответственный за научные исследования, автор проекта научного комплекса. Он с упорной настойчивостью доказывал необходимость создания комплекса для дальнейшего развития научных изысканий, убеждал, что получение энергии - лишь весьма незначительная цель предстоящей деятельности. Вот одна выдержка из его выступления: "Изучение свойств сверхтяжелых элементов в значительной мере обогатит Единую информационную систему, своими связями с другими блоками этой системы произведет ее масштабную коррекцию и даст дальнейший толчок нашему пониманию Вселенной". Как известно, при наличии хотя бы одного оппозиционного мнения решение Совета не могло быть принято. Я не являлся членом правленческого Союза, был только приглашенной персоной на его форуме, и на последующие заседания меня не допустили. Позднее я узнал, что Газамиру удалось убедить весь правленческий Союз принять его идею. Кстати, Газамир занимал много руководящих постов, в том числе являлся членом нашего конфиденциального Совета. Его нет сейчас среди нас, что является необычным, по моему мнению".
Председатель: Действительно, Газамира не было среди нас, когда осуществлялась эвакуация правительственных служб. Я полагаю, что он взял на себя вину за случившееся и принял решение остаться и разделить участь погибших. Сейчас для нашей ситуации его вина уже не представляет значения. Нам предстоит огромная работа по решению двух задач: первая - разработка программы выживания, и вторая - найти объяснения случившейся катастрофы, учитывая невероятностный характер происшедших событий. Именно этим двум задачам мы должны посвятить все свои усилия.
Плеандр: Уважаемый председатель Совета. Я уверен, что роль Газамира должна быть четко установлена и без промедления. Невероятностный характер происшедших событий может быть связан непосредственно с ним. Если это так, то мы не можем исключить вероятность продолжения нашей трагедии вплоть до полного уничтожения последнего гонноида. Здесь присутствуют 12 членов Совета, которые проголосовали за создание лабораторного комплекса, изменив свое первоначальное решение. Пусть проинформируют Совет, каким образом Газамиру удалось убедить их в этом.
Председатель: Если это действительно имеет отношение к будущему нашей цивилизации, я удовлетворяю ваше требование, Плеандр.
Председатель (после длительной паузы): Вызывает недоумение молчание членов Совета. Причины возможны две. Первая - нежелание информировать Совет. В данном случае мы имеем право использовать возможности коллективного мозга. Вся информация станет нам доступной. Вторая причина - отсутствие информации в памяти носителей. В этом случае с помощью логического программирования мы можем частично ее восстановить. Итак, какова же причина вашего молчания?
Джангор: Уважаемый председатель и члены конфиденциального Совета. Я - руководитель экспертного управления по социально-психологическим аспектам цивилизации гонноидов, был одним из допущенных к совещанию по проблеме лабораторного комплекса. Причину моего поведения в момент принятия положительного решения я объяснить не могу. Хочу задать вопрос всем членам нашего Совета: было ли у вас когда-либо ощущение, что ваши действия совершались независимо от вашего сознания, вопреки вашей оценке ситуации?
Председатель: Коллективный мозг сформулировал единственный ответ: никто никогда на протяжении своей активной деятельности не испытывал таких ощущений. Никто, кроме 12 упомянутых членов Совета.
Рокси: Уважаемый председатель. Я - единственный из упомянутых здесь 12 членов Совета работал с Газамиром в семи крупнейших проектах. Вначале нашей совместной работы, он проявил себя великолепным профессионалом и организатором, что способствовало его продвижению внутри нашей иерархии. Но что-то неприятно подозрительное в нем я стал ощущать после нашей совместной экспедиции на Винар, где тогда завершалось строительство второго энергетического реактора. Путешествие на Винар продолжалось длительный период, как вам известно. Это было до изобретения телепортации. После того, как космолет пересек границу влияния Единой информационной системы, Газамир на протяжении всего последующего полета работал в программном центре космолета. Работал в одиночку до физического истощения, игнорируя мою помощь. Часто использовал изоляционный блок программного центра для обеспечения секретности своих исследований, так как по своему статусу имел на это право. Мне неизвестен был характер его работы. Я только знал, что это связано с эксплуатацией второго энергетического реактора. Только сейчас я логически могу предположить, что Газамир работал над своим собственным изобретением. Суть его мне до сих пор понятна лишь частично. Попытаюсь ее изложить, для чего мне придется напомнить прошедшие события в историческом аспекте.
Как известно всем, целью создания второго энергетического реактора было обеспечение функционирования Единой для двух планетарных созвездий - Боливуса и Винара - информационной системы. Единая информационная система - уникальное изобретение цивилизации гонноидов, которое стало возможным благодаря открытию френальных частиц. Эти частицы нематериальной природы являются составными элементами френальной энергии, которая присуща только объектам с заданной программой развития, то есть живым объектам. Впервые излучение френальной энергии было обнаружено, а позже измерено у мозга гонноидов. В настоящее время известно 56 пар разноименно заряженных элементарных частиц френальной энергии, которые могут взаимодействовать друг с другом, образуя различные соединения и конгломераты. Последние могут существовать только в высоко организованной биологической материи с автономной системой поддержания равновесного состояния с окружающей физической средой, причем, чем выше организация биоматерии, тем сложнее структура френального соединения. Каждому френальному соединению соответствует строго определенная структурированная единица биоматерии. На протяжении длительного времени мозг гонноидов был единственным органом - вместилищем вышеупомянутых биоструктур. После досконального изучения, были проведены эксперименты по искусственному приживанию биоструктур в органическую материю. Эксперименты завершились успешно. Последующие технологии позволили совершенствовать структуру выращиваемой биоматерии таким образом, чтобы соединения френальных частиц синтезировались самостоятельно, подчиняясь автономной программе. Благодаря таким соединениям биоматерия вступила в контакт с окружающим миром, познавая его законы, и, как следствие, продолжала автономно развиваться и совершенствоваться. Отдельные сложные конгломераты френальных соединений приходили во взаимодействие друг с другом, обогащая себя информацией. На этом принципе был сооружен второй энергетический реактор - огромная мыслящая субстанция. Гонноидам оставалось только получать эту информацию, подключив реактор к Единой информационной системе.
Моя с Газамиром миссия заключалась именно в подключении второго реактора к системе. На нашем космолете находилось оборудование по улавливанию френальной энергии реактора и передачи ее в Центральный энергетический блок. Таким образом, информационная система становилась Единой для двух планетарных систем, то есть практически Единой для всей цивилизации гонноидов.
Как известно, информационная система, контролирующая мыслительный процесс всех гонноидов, исключает возможность действий со стороны последних, влекущих за собой вред или создающих угрозу для цивилизации. Эпоха войн, преступности и борьбы с этими социальными бедствиями давно кануло в прошлое для гонноидов благодаря Единой информационной системе. Газамир знал об этом, поэтому приступил к своей работе только за пределами влияния системы. К тому же он упорно отказывался от моей помощи, предпочитая работать в одиночку.
А теперь я скажу вам главное. Когда наше оборудование заработало в полную мощность, направляя информационные потоки в Центральный энергетический блок, на последнем этапе объединения информационных систем в одну - Единую, я четко уловил мысль Газамира. "Ты мне поможешь овладеть миром. Ты будешь только моей". Мысль сразу оборвалась, исчезла в одно мгновение. Исходя из этого, я прихожу к выводу, что деятельность Газамира была направлена во вред нашей цивилизации. Несомненно, он осуществил какой-то свой злой замысел.
Председатель: Это трудно представить, Рокси. После завершения вашей миссии на Винаре и образования Единой информационной системы, почему она в последующем не идентифицировала деятельность Газамира как опасную для цивилизации?
Рокси: Я полагаю, что он мог временно заблокировать свою память, сделав ее недоступной для системы. Мы же блокируем определенные участки системы, когда речь идет о секретной деятельности. Возможно, он мог запрограммировать свой мозг таким образом, что его активность включалась в определенные моменты, когда общие блоки системы не функционировали при секретном режиме работы, например, в период принятия решения о лабораторном комплексе, и выключалась, достигнув определенной цели.
Председатель: К сожалению, сейчас Единая система уничтожена Черной дырой. Мы не можем подтвердить ваши предположения. Остается одна возможность: сформировать коллективный мозг 12 членов Совета и просмотреть запись голосования по лабораторному комплексу. Прошу вас сосредоточиться на данном событии...

Запись события:
Газамир: Позвольте мне, уважаемые члены Совета, провести презентацию некоторых образцов френальных соединений. Я продемонстрирую их перед вами схематично, после соответствующей компьютерной обработки. Вы сами оцените их красоту и величие, внутренне прочувствуете их силу. Прошу внимание на этот объемный дисплей. Вы наблюдаете первое соединение, полученное мной на Гриндизе. Примерно 168 миллионов пар френальных частиц соединились в красивый кристалл. Все многочисленные грани кристалла абсолютно симметричны по отношению друг к другу, формируют правильную завершенную форму. Ее симметрия строго соблюдается в любых измерениях: трехмерных, четырех и более. Рассмотрите его под разными ракурсами, вы не найдете разницу в размерах граней кристалла. Кристалл излучает мягкий ровный свет, что также является эффектом компьютерной обработки. Все френальные соединения не имеют материальной основы, поэтому они невидимы, неслышимы, неосязаемы и неощутимы другими органами чувств. Только компьютерная обработка дает возможность схематично представить их красоту и ощутить энергию излучения. Прочувствуйте теплоту, спокойствие, уверенность в своей стабильности этого излучения.
Второй кристалл состоит приблизительно из 265 миллионов пар френальных частиц и имеет спиральную форму. Эта форма подвижна. Вы видите периодические колебания диаметра этих колец, а также удаление и приближение их друг к другу. При этом последовательность цепочки френальных частиц не меняется. Такое свойство соединения позволяет прочно фиксироваться ему ко многим структурным участкам мозга, а также к другим френальным соединениям, потенцируя их свойства. Его излучение в чистом виде нейтрально, поэтому мы не можем его почувствовать.
Третий образец кристалла - самый большой. В его структуре более 2,6 миллиардов пар френальных частиц. Форма его неподвижна, однако излучение меняет свою интенсивность. Ощущения его неописуемо приятны. Почувствуйте, какая сладостная истома охватывает вас. Вы сейчас бесконечно благодарны друг другу за то, что вы вместе, рядом, за то, что вы просто существуете, что существует Вселенная, огромная и прекрасная. Я уверен, что вам не приходилось раннее испытывать такое чувство восхищения жизнью. Вы впервые познали истинную ценность жизни. А теперь - внимание! К этому соединению я добавляю предыдущий кристалл для потенцирования его действия. Что происходит? Теперь каждый из вас не только видит кристалл, но и слышит его. Появились вибрации воздуха: это множество колебаний различной длины волн соединились в музыку. Как она прекрасно звучит! Огромное блаженство! Гармония! Чувство, которое не вмещается внутри нас. Ощущение счастливого полета в пространстве, желание объять в радостном порыве планеты, звезды, Вселенную, готовность отдать себя ей, раствориться в ее бесконечности. Испытывали ли вы что-либо подобное раньше? Нет. Теперь оно будет вам доступно. Но только тогда, когда заработает наш лабораторный комплекс, и мы получим сверхтяжелые элементы. На их основе мы освоим синтез принципиально новых молекулярных структур, которые смогут в огромном количестве продуцировать френальные соединения.
Ридван: Газамир, позволь нам еще раз испытать третий кристалл.
Газамир: Просьба, к сожалению невыполнима. Френальные соединения, синтезированные мной, еще несовершенны, с ограниченной энергией излучения. Демонстрационные экземпляры во время презентации утрачивают почти всю свою энергию. Но, я правильно вас понял. Вас уже охватило желание испытывать такие удовольствия не один раз. Поэтому я призываю вас принять положительное решение для будущего лабораторного комплекса. Мы будем обладателями огромного количества френальных соединений. Это должно стать для нас истинной целью. Забудьте о той цели, о которой я говорил на форуме. Бесконечное увеличение знаний о Вселенной, совершенствование миропонимания - это станет неактуальным и скучным, когда мы будем владеть френальной энергией. Подумайте, сейчас мы все одинаковые, похожие друг на друга гонноиды, которые с помощью однородной биомассы поддерживают жизненный баланс в своих похожих друг на друга организмах. Для чего? Для того чтобы четко, без всяких сбоев, под контролем Единой информационной системы выполнять решения Правленческих Советов. Вновь возникает вопрос: для чего? Ответ вы знаете: чтобы бесконечно познавать Вселенную. Для чего? На этот вопрос я не нахожу вразумительного ответа. Если допустить, что мы познаем Вселенную для того, чтобы использовать ее законы для решения жизненных проблем цивилизации, то мы опускаемся до первоначального уровня: поддержания жизненного баланса наших организмов. Должна быть другая цель - высшая. О ней я не говорил на форуме, но скажу сейчас. Мы должны освоить технологию синтеза френальных соединений в огромных количествах и использовать их для получения удовольствия и наслаждения. И вот теперь вопрос "Для чего?" у меня не возникает. Вы уже знаете, что такое истинное удовольствие и наслаждение.
Рокси: Газамир! Цивилизация гонноидов составляет около 60 миллиардов особей. Сможем ли мы в будущем обеспечивать всех френальной энергией в достаточном количестве? Вся социальная активность гонноидов будет сведена к беспрерывной добыче френальной энергии и беспрерывному ее потреблению. Чрезмерное потребление может развратить отдельные группы гонноидов, отвлечь их от предназначенной для них деятельности. Френальная энергия может разделить цивилизацию гонноидов на противостоящие группировки, вызвать конфликтные ситуации, мы можем стать причиной длительной борьбы за френальную энергию. Не будет ли это возвратом к далекому прошлому, к жестокости, насилию, межпланетным войнам?
Газамир: Представляю вам четвертое френальное соединение, которое само ответит на вопрос. Его многоуровневая пирамидальная структура включает 524 миллиона пар френальных частиц. Этот кристалл - само совершенство. Каждый новый уровень базируется на предыдущем и является основой следующего. У кристалла нельзя отнять ни одну пару частиц, как нельзя и прибавить. Это - самое прочное френальное соединение. Испускает излучение только в своем целостном завершенном виде. Почувствуйте силу его излучения. Почувствуйте, как вы становитесь могущественными, сильными хозяевами жизни. Вы и только вы достойны быть обладателями всех запасов френальной энергии, только вы должны наслаждаться их чудесными свойствами. Весь остальной ничтожный мир должен быть у ваших ног. Гонноиды - примитивные существа, обязанные восхищаться и восторгаться вашим величием. Они должны работать на вас, предоставлять вам френальную энергию. Миллиарды жалких гонноидов трепещут перед вашим величием и мудростью, выражают полное свое послушание вам, боятся вызвать ваш справедливый гнев. Любое ваше желание немедленно исполняется, вам подчиняются законы Вселенной. Вы - всемогущи. Вы - сама Вселенная! Нет, вы - больше, чем Вселенная!
Ридван: Газамир, сознаете ли Вы опасность воздействия френальной энергии на мозг гонноида? Может ли ее влияние вызвать необратимые последствия? Я считаю, что есть необходимость в тщательном изучении проблемы, прежде чем мы примем окончательное решение. Мы должны учитывать нашу ответственность перед цивилизацией.
Газамир: Нам представиться возможность изучения френальных соединений, и тогда мы получим ответ на ваш вопрос. Мы будем в состоянии справиться с любыми проблемами. Мы выработаем технологию синтеза миллионов разновидностей френальных соединений. Я считаю, что мы сейчас стоим на пороге новой эры в развитии цивилизации гонноидов. И сейчас от нас зависит, откроем ли мы дверь в эту эру, или за нас это сделают другие. Решайтесь, уважаемые члены Совета.
Джангор: Считаю, что мы должны провести многофакторный компьютерный анализ данной проблемы.
Газамир: Позвольте представить вам последний экземпляр френального соединения. Этот кристалл шаровидной формы с шипами, которые равномерно и симметрично расположены на его оболочке. Благодаря шипам, он может глубоко проникать и прочно фиксироваться в биоструктурах мозга. Его излучение почти невидимо, оно располагается в темном спектре световых волн. Однако по своей интенсивности излучение не уступает предыдущему четвертому кристаллу. Вы уже почувствовали некоторую тревогу. Она нарастает и вам хочется избавиться от нее. Это уже не тревога, а страх. Вы - слабые беспомощные создания посреди бездны Вселенной, которая поглощает вас, подавляет своей мощью. Вокруг вас ужасающая темная бездна. Могучие силы природы ломают вашу волю. Вы - ничтожество, песчинка в океане темной, холодной и всемогущей Вселенной. Страх и полное послушание - все, что осталось от вашей воли. Вы послушны во всем, вы единодушно принимаете решение о создании лабораторного комплекса - будущего нашей цивилизации... Моего будущего...