Новости

Принято считать, что Абхазия и мандарины сосуществовали всегда и неизменно ассоциируются друг с другом. На деле все не так. Популярные цитрусовые появились в южной стране не так давно – чуть более 100 лет назад. Щедрые урожаи ароматных ярких плодов в прямом смысле озолотили не одно поколение простых людей. Парадоксально, но все это благодаря далеко не самому приятному событию, произошедшему в Москве конца 19 века с богатым и несдержанным ярославским купцом.

Блеск ярославского купца

Родина любимого многими цитруса - Северная Индия. Мандариновые плантации в предгорье Гималаев процветают по сей день. Путь фрукта в императорские сады России лежал через Китай, где мандарины и получили свое название. В 16 веке крестоносцы привезли яркие плоды в Европу, после чего мандарины стали выращивать по всему Средиземноморью. Но вернемся к Абхазии и создателю тамошних мандариновых садов. Эта история начиналась в Ярославле, где в конце 19 века проживал Николай Игумнов - очень богатый купец первой гильдии. Этот предприниматель владел несколькими доходными домами, фабриками и даже сибирскими золотыми приисками.

Когда в 1888 году Игумнову показалось, что он вырос из рамок родного города, купец подал на имя императора прошение о позволении строить в Москве личный каменный дом. Местом постройки Николай Васильевич выбрал Якиманку. На тот момент квартал не отличался особым изыском и престижностью. По легенде, выбор связан с детскими воспоминаниями: купец много времени проводил в тех местах, будучи ребенком. Ну а сегодня московский особняк Игумнова – одно из самых необычных, броских и даже таинственных зданий современного мегаполиса, в 1979-м ставшее официальной резиденцией послов Франции.

После полученного разрешения купец снес располагавшийся на выбранном участке старый деревянный дом и нанял для проекта нового ярославского архитектора Николая Поздеева. Последний отнесся к заказу с большим вдохновением и сотворил поистине архитектурный шедевр. Были привлечены первые в России резчики по дереву, кирпич везся из Голландии, металлическая крыша выдавливалась под черепицу, а плитку заказывали на фарфоровой империи Кузнецова.

Дом, стилизованный под исконно русские хоромы, был весь покрыт резьбой и сложной росписью. Правда, представители высшего московского общества того времени неоднократно отзывались о доме Игумнова нелестно, называя его не современным и вульгарным. Все дело в том, что честолюбивый купец любым способом старался сразить высшее московское общество, но излишне нарядный дом совсем не соответствовал утонченной моде. Так что низкое происхождение на фоне подчеркнутого богатства вызывало лишь насмешки и зависть.

Игумнов бывал в своей новой «резиденции» наездами, на постоянной основе там проживала любовница богача - юная танцовщица. По мистической легенде, однажды Игумнов заявился в Москву в неподходящий момент, застав возлюбленную в объятиях какого-то корнета. Разгневанный Николай Васильевич убил несчастную и замуровал тело в стене нового особняка. Призрак все еще разгуливает по ночам в печально известном доме, но это скорее всего страшилка для туристов.

Наказание на благо Абхазии

В 1901-м Игумнов решил устроить в особняке на Якиманке грандиозный бал. Для пущей убедительности в собственной престижности приказал усеять пол новенькими золотыми монетами с портретом царя. Неудивительно, что уже на следующий день появился донос: мол, в доме приезжего купца танцующие всю ночь топтали пресветлый лик государя. Разумеется, дело закончилось срочным приказом о конфискации дома неблагонадёжного купца, а его самого сослали в абхазский посёлок Алахадзы. В тот период полудикая Абхазия ничем не напоминала курорт. В селе Алахадзы отбывали наказание и даже гибли многие неугодные. В царстве болот кишели малярийные комары и разные виды ядовитых змей. Не пропасть Игумнову помогла предпринимательская жилка.

Кипучий нрав превратил бесплодные болота в процветающий край. Николай Васильевич выкупил с виду бесполезные земли, и спустя короткое время там росли эвкалипты и болотный кипарис. Специфическая растительность вытягивала болотную влагу, осушая окрестности. Побережье Игумнов тоже решил задействовать, организовав рыбацкое предприятие. Появившийся там вскоре консервный завод стал быстро приносить доход. Имея животноводческий опыт на родине, Игумнов организовал доставку в Абхазию коров ярославской породы. Но все же основные силы сосредоточил на садоводстве. Баржами Игумнов ввозил с Кубани плодородный чернозем, выписывал саженцы культур, которых в тех краях прежде не знали: манго, киви, бамбук. Но быстрее всех прижились на абхазской земле небольшие цитрусовые деревья. Опытным путем выяснилось, что мандаринам прекрасно подходит абхазский субтропический климат с ярким солнцем и повышенной влажностью.

В Абхазии до конца

Не один год мандариновые плантации не только кормили самого Игумнова, но и обеспечили на долгую перспективу множество абхазских семей. Переломным моментом для блестящего хозяйства Игумнова стала революция 1917-го. После установления в Абхазии советской власти Николай Васильевич вынужденно-добровольно передал свои угодья новым правителям. Теперь садоводческое предприятие называлось «Цитрусовый совхоз имени Третьего Интернационала». Семья ссыльного купца выехала во Францию, но сам Игумнов переезжать отказался. Живя своим делом, он согласился на должность простого агронома и продолжил трудиться в национализированном хозяйстве. Ярославский купец оставался в Абхазии до последнего вздоха в 1924 году.

В Абхазии на могиле купца установлена гранитная плита со словами:

«Игумнов Николай Васильевич, русский купец первой гильдии, обустроил посёлок Алахадзы. 1855-1924. От благодарных потомков».

Несмотря на то, что сегодня сады Игумнова практически заброшены, в этом уголке Кавказа помнят и чтят предприимчивого русского человека из далекого Ярославля.

Источник: https://kulturologia.ru/blogs/260825/62673/