Воспоминания о ней (Или)

Иногда я думаю о ней. Будто погружаюсь в самый страшный кошмар в середине яркого сна. Я вспоминаю ее ресницы, искрящиеся от солнечных лучей. Слегка небрежные ногти на руках. Задумчивое лицо, словно в ее жизни каждый день происходило столь нечто важное. И улыбку, иногда неискреннюю. Прошло уже столько долгих лет, но, закрывая глаза, я вижу все так отчетливо, точно не прошло и недели. Чувствую запахи. Слышу довольно знакомый и одновременно чуждый мне голос. Ощущаю прикосновения. В общем, всплывают сцены, будто смотрю покадровый фильм.


Мы редко разговаривали о чем-то правда важном. Точнее, я… Она же могла ночами изливать все то, что так сильно бередило ее сердце и убивало изнутри. То, о чем мог знать только я. Но этого я не ценил. Я мыслил о своем, что толком не имело значения. Моя личность дрейфовала на волнах по бездонному океану в поисках своей самости. Чувства мои были тогда (или сейчас тоже) крайне скудные и несовершенные, от чего ощущение глухого отчаяние отдавало где-то под ложечкой, вставая комом в горле. Да и вообще, как мне кажется сейчас, человеческая сущность излишне несовершенна и слаба - она как огромный клубок ниток которые никому не получается распутать. Я честно пытался вслушиваться в ее слова, я правда хотел ее понять. И все же - я ее слышал, но не слушал.
Я часто оправдывался (или оправдываюсь).


- Как прошел твой день?
- Неплохо.
- А твой?
- Мой тоже.
Очередное вранье.


Пожалуй, мы много друг другу лгали. Сами того не замечая. Думаю, мы искренне этого не хотели, однако все выходило само собой. Мы осознавали, что многое понять и принять мы просто не можем.


Иногда я вижу ее на улицах, в барах, супермаркетах и кинотеатрах. Наблюдаю, как ее волосы просачиваются сквозь толпу людей, как она вдумчиво разглядывает полки с газировкой и неотрывно следит за сюжетом фильма. Но это не она. Мой мозг просто хочет ее видеть. И раз за разом, проходя мимо незнакомки, я лишь удостоверюсь в собственной иллюзии. В магазинах я вижу банку вишневой колы, которую она так сильно любит (или любила). Смотрю фильм «Леон» и лишь в конце понимаю, что она его обожает (или обожала). Наблюдаю за жирафом в зоопарке и вспоминаю, как она им восхищается (или восхищалась). Я все еще курю сигареты, которые мы курили вместе, но не придаю этому значение.
Даже и не знаю, зачем я все это помню.


Иногда я вспоминаю, как мы ссорились. Моему гневу не было предела.
Я кричал.
Она молчала.
Она говорила.
Я кричал.
Она плакала.
Я молчал.
И царившая вокруг бессмысленность обрушивалась на нас, словно мы нагие и беззащитные стояли под ледяным дождем.
“Послушай меня”, - говорила она, - я не слушал. “Послушай меня”, - говорил я, - и она слушала. Мы не понимали другу друга. Точнее, я не понимал… Мы мирились, когда остывал мой пыл, и ее эмоции доходили до нуля, превращаясь в оглушительную пустоту. Я извинялся, но не чувствовал вины. Она прощала, но не до конца.


Я часто молчал.


Она сидела на полу напротив большого зеркала. Куда-то собиралась, аккуратно наносила макияж. На ней была длинная рубашка цвета моря, которая слегка прикрывала ее низ. Ей очень шла эта рубашка.
Она пристально всматривалась в свое лицо, замечая каждый изъян (хотя их не было). Она не любила (или не любит) свою внешность. Она всегда считала (или считает) себя некрасивой.
Я лежал на кровати справа от нее (или слева), изучая ее отражение в зеркале. Мне казалась она красивой. Тогда мы уже долго любили друг друга (или любим).
Я смотрел на нее и думал о себе.
Смотрел на себя и думал о ней.
Я думал, как же удивительно, - я знал ее чересчур хорошо и одновременно каким-то образом недостаточно.
Позади меня (или нас) находилось окно. Через него можно было увидеть, как легкие порывы ветра покачивают ветви деревьев. Теплые лучи солнца просачивались в нашу (или ее) комнату, вырисовывая абстрактные картинки на стене. На улице стояла середина весны. Примерно то время, когда настроение терпится в высь, но в душе скребутся кошки от непонятной печали.


Я молчал.


Она накрасила губы в нежно-розовый оттенок и нанесла сверху блеск. Мне нравилось. Нарисовала стрелки на глазах и нанесла тени золотистого цвета. Мне нравилось. Потыкала себе чем-то по лицу (думая, какое оно некрасивое), отчего появилась имитация веснушек. Мне нравилось.
Я, не отрываясь, смотрел в ее глаза. И где-то на затворах своего существа понимал, что за ними ничего нет. Понимал, что глубокая тоска, которую, как мне казалось, я замечал в ней, была на самом деле моей собственной.
Как глупо с моей стороны.
Как глупо со стороны нас.


Почти закончив, она взглянула на меня в отражении и улыбнулась своей коронной девичьей улыбкой. И, вспоминая сейчас, осознаю, что в тот миг во мне что-то поменялось.
Хрук…
И все. Одна шестерня дала сбой.
Именно в ту секунду, как ее улыбка на мгновение украсила наш мир - во мне сломалось нечто очень важное. Точно так же в зимнюю пору громоздкие хлопья снега, соединяясь воедино, ломают хрупкие ветки деревьев.

Хрук…

Я посмотрел на нее, и наши взгляды встретились. Будто мы герои книги и ранее не любили (или любим) друг друга. Мне хотелось что-то сказать. Хотелось быть не банальным. Я жаждал найти хоть одну фразу, чтоб нам обоим стало легче. Но я, как обычно, ничего не нашел. Луч света из окна озарил ее лицо, и на секунду проявился цвет ее глаз. Изумрудный.
Тогда она спросила:

- О чем думаешь?
- О тебе. - слегка помедлив, ответил я.
Я соврал.

В ее глазах ненадолго задержался огонек. Точно такой же, как если бы она смотрела на фейерверк в ночи или утопающий закат.
Она вновь улыбнулась своей девичьей улыбкой, только на сей раз эта улыбка было иной. Словно эти слова она услышала впервые.
Я умилялся.

- Правда, правда? - продолжала она.
- Ну, конечно. О чем же еще.

Я смотрел на ее рубашку и представлял ее тело, скрывающееся под ней. Тело, которое я видел множество раз. Как же ей шла (или идет) эта рубашка.
Она повернулась ко мне лицом и, с ухмылкой прищурив глаза, глядела на меня. Она все понимала. Я нет. Я молчал.

- Я серьезно, - серьезно начала она. - знаю же, что это не так. Расскажи мне все.

Я отвернулся и посмотрел на стену. Не знаю зачем. Может на ней кто-то написал ответ?
Я не мог смотреть ей в глаза. Не знаю почему. Может боялся увидеть в них правду?
Ее лицо выражало, типо: «Ты можешь мне довериться», но в то же время: «Мы уже все просрали»

Я долго подбирал слова. Думал. Прошло может пару минут, а может и полчаса. Неважно. Время уже казалось второстепенным фактором, совершенно отделившимся от нас.
Она изредка поглядывала на меня, я видел краем глаза. Наверно, думала о том, что у меня в голове.
И я сказал:

- Это же все скоро закончится, правда? - и я улыбнулся своей коронной мальчишеской улыбкой. Она выражала, типо: «Я доверяю тебе». Или доверял.
- В каком смысле… - начала было она.
Но я перебил.
- Все то, что окружает нас сейчас. И мы в том числе. Смех, грусть, любовь, наши мечты. Все вещи, за которые мы так крепко держимся, чтобы нас не разорвало на части от боли. Твои тревоги, мое хладнокровие. Совместные поездки, где мы изредка чувствуем друг друга влюбленными и счастливыми. Наша кровать, на которой мы занимаемся сексом, и у каждого из нас иногда появляется ощущение, что мы это делаем с незнакомым человеком. Твое «Я люблю тебя» и мое «Я тоже». Наши глупые шуточки, за которыми мы скрываем непонимание и скупость в наших разговорах. Наши взгляды, которые нам так тяжело и страшно удержать друг на друге, потому что мы все чувсвтуем и от того боимся.
Жизнь сменится. Поменяет свой курс. И все вокруг исчезнет, словно ничего и вовсе не было.
И однажды мы осознаем, что память о той искре, которая когда-то возникла между нами, потухла и заржавела. И едва ли нам еще понадобится. Мы поймем, что у нас не было Великого романа. Поймем, что в наших жизнях не происходило никакой трагедии. Былое прошлое станет лишь нитью в длинной цепочке событий, которые с нами происходили.
И мы все забудем, точно самый страшный кошмар в середине яркого сна.


И я замолчал, глядя на нее. За время моего монолога, мне казалось, ее лицо менялось сотни раз. И я ни разу не понял, что оно выражает.


Я вновь не смог ее понять.


Она опустила голову. Я не видел ее глаз. Но рубашка ей все так же очень шла. Я сел на пол в метре от нее. Теперь в отражении зеркала было видно нас двоих. Вокруг вдруг стало как-то серо, будто внутри комнаты образовались хмурые тучи. Или же небо просто-напросто сменило свой окрас на пепельно-тоскливый. Или, мне все это казалось. Мне часто что-то казалось (или кажется).


- Но я не хочу этого. - неожиданно даже для себя продолжил я. - Не хочу, чтоб все закончилось. Не хочу, чтобы жизнь менялась. Я боюсь, мне очень страшно. Я не хочу забывать. Не хочу, чтобы все между нами стало лишь пережитком прошлого. Не хочу переставать любить тебя. - я почти кричал. - Не хочу забывать все наши шутки. Не хочу представлять, как ты делишь кровать с кем-то другим. Не хочу ненавидеть тебя. Не хочу ненавидеть нас. Я хочу пережить все заново. Хочу почувствовать то, что когда-то ощутил впервые. Хочу вытащить из себя всю тупую печаль, скомкать и выбросить в мусор. Хочу вновь поехать на море. Хочу составить список несовершенных дел (как делают в глупых фильмах) и каждый день откладывать их на потом. Хочу наконец разобраться в себе и понять уже, что со мной происходит. Но без тебя я не справлюсь!
Я стараюсь держать все в себе, ибо если я начну ныть у тебя на руках, ты начнешь думать, что я мерзкий слабак. Ночами я часами не сплю после того, как ты засыпаешь у меня на плече. Я хочу уйти, сбежать от тебя, как делал со многим в своей жизни. И когда мне остается всего лишь один шаг, я вновь возвращаюсь к тебе в постель и засыпаю как ни в чем не бывало и только уверяюсь в своей слабости. Но без тебя я не справлюсь…
Я не знаю, что мне делать.


И я замолчал. Она тоже не издавала ни звука. Она робко коснулась моей руки на несколько секунд и резко отпустила. Ее прикосновение ощущалось таким нежным и теплым, словно меня накрыли одеялом. Ее прикосновение говорило, типо: «Все хорошо. Я с тобой» И в то же время: «Ну, а что ты хотел? Уже ничего не попишешь»

И я встал с пола. Подошел к ней ближе, так, чтобы наши лица было четко видно в отражении. Мне даже чудилось, что мы стали немного старше.
И я сказал:

- Это же все никогда не закончится, правда?

Именно этого всего я не сделал.
Именно этого всего я не сказал.




****


- О чем ты думаешь?
- О тебе.
- Правда, правда?
- Ну конечно. О чем же еще.
- Я серьезно, знаю же, что это не так. Расскажи мне все.
И я задумался. А может все таки…
Хотя нет, не стоит. Так подумал я.
После небольшой паузы я ответил:

- Я думаю только тебе. Правда, правда.
Это была неправда. Я вновь соврал.


И она улыбнулась той самой улыбкой, от которой на миг застывает сердце, и печаль внутри моей груди ненадолго затихла. И она подошла ко мне. И поцеловала меня, точно в последний раз. И любили мы долго и счастливо. Ну, я так думал (или думаю). И прошли те дни так же, как и пройдет сегодняшний, оставшись в небытие.


И нынче время миновало. И теперь мы друг друга будто не знаем. И остались лишь призраки, которые снуют по городу, пьют вишневую колу, смотрят фильм «Леон» и восхищаются жирафами.
И больше ничего.


Иногда я думаю о ней. Вспоминаю все то, что так сильно хотел забыть, запечатать, забетонировать, закрыть, запрятать, забаррикадировать, запереть на цепь внутри себя. И отнюдь у меня это не вышло. Будто в моей голове стоит машина времени (а может так и есть), и она переносит меня назад, где я в одиночестве перебираю кусочки пазла, который так и не смог собрать. Подбираю слова, которые так и не смог сказать. Ощущаю прикосновения, которых больше не вернуть. И я полностью один, словно меня отправили в открытый космос, где мне остается лишь хвататься за мертвые звезды в надежде однажды вернуться домой.
И я думаю, как можно знать человека так хорошо и не знать его вовсе. Как возможно знать человека столько лет и в одночасье забыть его, точно самый страшный кошмар, который ты хочешь забыть. И я думаю, как можно так сильно любить человека и при виде его в толпе опускать глаза. Как возможно вообще любить, если ты его так бессильно ненавидел (или ненавидишь).


И на случай, если мы больше не свидимся:
Доброе утро,
Добрый день
И доброй ночи.