О квартете N 2 ре мажор А.П.Бородина

Недавно мне довелось побывать на концерте Нор-квартета, который состоялся в помещении выставочного зала Московского союза художников на Кузнецком мосту. Исполнялись два квартета. Первым был квартет Моцарта, который известен под названием "Диссонанс" (К465). Мощь, напор и в то же время раскованность этой музыки покорили меня.
Следующим был второй квартет ре мажор Бородина. Я знал знаменитый Ноктюрн из этого квартета, но само произведение целиком ни разу не слышал, тем более в концертном зале.
Сидел я недалеко от музыкантов. Виолончелист, Владимир Нор, был всего в нескольких метрах от меня. Наконец полились звуки чарующей музыки. Она была удивительно русской по своему характеру. Первые две части, как я потом осознал, подготавливали слушателя к восприятию знаменитого Ноктюрна. Третья часть произвела на меня невообразимое впечатление. Звуки музыкальных инструментов заполнили собой весь зал. Казалось, воздух вибрировал от созвучий. Сыгранность квартета была изумительной. Гениальная мелодия, возникшая вначале у виолончели, перешла к скрипке, а потом к альту. Было впечатление, что композитор давал возможность слушателю сполна насладиться этой темой в разных звуковых регистрах и разных тембрах инструментов. Воздействие на меня этой музыки было такое, что хотелось воскликнуть: услышать ре мажорный квартет и умереть (если перефразировать известную фразу Ильи Эренбурга, связанную с Парижем). А ведь Бородин писал свою гениальную музыку, в основном, когда был дома, когда болел. В остальное время он спешил на работу, поскольку был профессором химии. Как много русская музыка (да и не только русская) потеряла из-за такого неправильного отношения к собственному таланту! Кто сейчас знает, что Бородин был химиком? Зато все знают его как гениального композитора. И слушатели где-нибудь в Лондоне или Париже разгадывают загадочную русскую душу, слушая музыку Бородина. История знает несколько примеров, когда тот или иной гений неправильно оценивал свои творческие проявления. Следует назвать в этом ряду Ньютона, который ставил свои богословские трактаты гораздо выше, чем то, что он сделал в области физики. Мы же Ньютона знаем прежде всего как автора закона всемирного тяготения.