Mamma Maria

Время тогда было – глухой «совок» в период «скоропостижно уходящих от нас в последний путь» генсеков.
И был у меня приятель, Виталик – лаборант в лингафонном кабинете на кафедре иностранных языков. По тогдашним меркам, он обладал неслыханными сокровищами и возможностями. Сокровища – богатейшая коллекция «запада» - западной музыки от «Битлов» и «Чингиз-хана» до «Бони М» и итальянцев. А возможности заключались, как вы понимаете, в халявном доступе к звукозаписывающей аппаратуре. Соответственно, все это в купе давало ему возможность наладить свой маленький бизнес. Чтобы записать свежачёк или переписать с купленного у фарцовщиков пласта «фирму», к Виталику выстраивалась очередь. Подпольная студия процветала и приносила весьма и весьма приличный доход. Хватало не только на хлеб с маслом, но и на водку с огурцом.
Как человек предприимчивый, Виталик решил расширить свой музыкальный гешефт – заняться организацией дискотек. Сначала крепко вложился в техническую базу. Прикупил колоночки S-50 производства Рижского завода «Радиотехника», магнитофон «Маяк», усилитель и кучу всякой светотехники: стробоскоп, пару милицейских мигалок, а ещё свисток – тогда обязательный дискотечный атрибут. Цветомузыку по схеме из журнала «Юный техник» ему спаял наш общий знакомый Стасик, студент радиотехникума. Аппаратуры набралось изрядное количество. Поэтому встал вопрос с транспортом и грузчиками. С водилой, который доставлял продукты для студенческой столовки, Виталик сторговался на «червончике» за вечер, а в грузчики подрядил нас, своих знакомых студентов, по «трёхе» на нос.
На «великом курултае» под водку и хитовый тогда среди нас «Def Leppard», было принято решение, что дискотеки лучше устраивать, или как тогда говорили «крутить», в рабочих общагах. Во-первых, в студенческих свои массовики-затейники водились. А во-вторых, и денег-то там не густо … А в рабочих – народ более-менее состоятельный, сами зарабатывают, им пары «ряпчиков» на развлечения не жалко.
Первый выезд был на Сортировку, в общагу к железнодорожникам. А надо сказать, что партия и комсомол тогда активно пропагандировали «культурное потребление алкоголя». То есть настоятельно рекомендовалось не водку жрать на троих в подворотне под плавленый сырок, а пить вино под «горячее». Первая наша дискотека такой и была – «культурно-питейной».
Железнодорожники решили отдохнуть с размахом. Дискотеку устроили в столовой при общежитии.
Девушки стали появляться раньше парней: завитые и напомаженные, в нарядах «для выхода», украшенные яркой бижутерией. Они столпились у входа и стали громко обмениваться последними новостями, время от времени украдкой бросая взгляды в нашу сторону: а что это там за молодые-интересные… А мы вдохновенно возились с аппаратурой и гордо не обращали на них внимания. Стали подтягиваться парни, тоже наряженные «по приличному»: при галстуках, старательно причесанные. У некоторых подозрительно оттопыривались полы пиджаков. Они степенно, за руку здоровались друг с другом, сразу же образовали свой, отдельный от девушек кружок, даже попытались закурить. Но девчонки возмутились и вытолкали курильщиков на крыльцо.
Наступило время «ч». На сцену взобрался вертлявый вьюнош (по приезде он нам представился: «Толик из комитета комсомола, отвечаю за культмассовую работу»), поскрёб пальцем микрофон, сказал «раз-раз-раз», и, откашлявшись, торжественно произнёс: «Дорогие товарищи, вечер отдыха считаю открытым! Прошу всех за столы!»
К железнодорожной молодёжи, желающей культурно развлечься, подошли две дамы. Одна из них, серая мышка в очёчках, достала список, заранее составленный в комитете комсомола, и стала объявлять, кому с кем сидеть – строго по две особи женского пола и две мужского за каждый стол. Послышался возмущенный мужской возглас: «Да вы чё!.. Не буду я с ней сидеть!..» На голос, рассекая толпу мощным плечом, двинулась вторая дама. Я ещё тогда подумал, шпалоукладчицей, что ли, работает. Весьма выдающихся габаритов дама: гренадёрский рост, могучая грудь, крутые бедра, а кулаки… Наверное, она могла бы с одного удара уложить быка, ну, или, по крайней мере, телёнка. Так вот, она молча поднесла этот самый кулак под нос нарушителя дисциплины, и тот сразу же осознав свою неправоту, двинулся к указанному столику.
Столы были накрыты с пролетарским шиком: гуляш с макаронами, салат из капусты, бутерброды с сыром и копченой колбасой, по три бутылки сухого вина. Нам накрыли за отдельным столиком.
И вот вечер начинается… Виталик ставит одну композицию, другую – эффект нулевой, народ сосредоточенно пережёвывает гуляш. Мы, кстати, тоже налегаем на угощение – в кои-то веки вечно голодным студентам выпала возможность сытно поужинать. Наш ди-джей злобно шипит из-за пульта:
- Сейчас ставлю ещё пару композиций, и если народ не идет плясать, вы встаёте. Условный сигнал - «Мама Мария»! Разогрейте их!..
- Виталик, мы так не договаривались, - попытался взбунтоваться один из нас.
- Гуляш отрабатывайте, - отрезал наш благодетель.
И вот - «Мама Мария»… Мы обречённо вышли на танц-пол. Сначала двигались скованно, как-то всё бочком-бочком, а потом, ничего, разошлись... Смотрю, девицы друг дружку локотками под бочок подталкивают. А потом кто-то из них обращается к Шпалоукладчице: так это ж про тебя, Маня. А ну давай, выходи, Мама Мария! И все загалдели: «Маняша, давай, Маняша, давай!..»
Маня как бы нехотя поднялась из-за стола, приосанилась, ножкой притопнула и лебёдушкой прошлась по краю танц-пола, плавно поводя плечами, уперев руки в боки. Ну, прямо толстовская «барынька»! Она отплясывала что-то невообразимое - смесь кадрили с «Камаринским» - попробуйте представить себе русские пляски под итальянских «Ricchi e Poveri»! Но как это было органично, какая невероятная пластика! Я никогда не видел, чтобы так красиво танцевали!
Девицы высыпали в центр столовки, обступив Маняшу кружком, и пустились в пляс.
И понеслась!.. Дискотека зажглась! Сразу стало жарко и суетно. Кто-то догадался пригасить свет. Виталик включил стробоскоп и дунул в милицейский свисток…
Мужская половина снисходительно улыбалась, поглядывая на женские танцы. Потом парни потянулись к выходу – покурить. Возвращались уже раскрасневшиеся и полы пиджаков больше не оттопыривались. Некоторые сразу же от входа начали приплясывать – угловато дёргать плечами, отклячивать зады - присоединились к женским танцам.
Виталик был счастлив, ещё бы, - первая дискотека, и сразу такая удача.
Мы отрабатывали гуляш в поте лица.
Народ был в ударе. Потянулись первые гонцы с «ряпчиками» - заказать любимую вещь.
И вот, кульминация всякой дискотеки – «белый танец», девчонки подсуетились…
Нам показалось, что мы, наконец-то, можем передохнуть. Ан, не тут-то было!
Первой решилась Маняша. Алея, как маков цвет, и смущаясь, как первоклассница, она подошла к нашему столу. Радиотехнический Стасик, её избранник, сидел спиной. Она несмело тронула его за плечо: «Слышь, как тебя, потанцуем?»
Стасик обернулся… Вся гамма чувств – заинтересованность-испуг-разочарование-обречённость – отразились на его лице за секунду. Он бросил взгляд на Виталика. Тот из-за пульта показал кулак и махнул рукой – «бессмертные», вперёд!
Но Стасик-то был джентльменом. Он вывел свою даму в круг, щёлкнул каблуками, принял стойку – левая рука на отлёте с повёрнутой в три четверти кистью, правая – полукругом, ожидает даму. В своё время он целых полгода отходил на бальные танцы, поэтому знал, что делал… Маняша чуток смутилась, но оценив открытость партнёра, схватила его в охапку. Стасик, в общем-то, мужчина не мелкий, был распят на пышущих жаром телесах. Он просто потерялся во всхолмиях и падях.
Но мы же помним, Стасик – джентльмен… Он перехватил инициативу, и выправил всю брутальность ситуации. Отстранившись от дамы, он ещё раз встал в бальную стойку. Мамзель подчинилась - удивительно…
Зал почтительно расступился. Стасик с Мамой Марией танцевали…
Вальсируя, Стасик узнал, почему все зовут девушку Мамой Марией. Оказывается, она была председателем совета самоуправления общежития или что-то вроде того. Если у кого-то вдруг случались какие проблемы, все бежали к ней. И не важно, касалось ли это протекающих кранов, перегоревших лампочек или любовных переживаний, Мария всем была мамкой. …И никакая она не шпалоукладчица, а работает диспетчером в депо.
Как только музыка закончилась, Стасик подхватил свою даму на вытянутую руку и, практически, полонезным шагом довёл до столика. Отодвинул стул, усадил.
Маняша победно оглянулась – ей завидовали по-чёрному…
После таких показательных выступлений местное мужское население напряглось. В дальнем, полутёмном углу началось нехорошее шушуканье: «Выпендриваются, заразы!» и «А может их по сусалам?..».
Дальше всё было просто: танцы, выход на крыльцо покурить с неизбежным вопросом «а чё это вы к нашим девкам цепляетесь», сборы в пожарном порядке.
Что врезалось в память: мы закидываем в «Рафик» какие-то шнуры практически на ходу, а в дверях столовки, раскинув руки, сдерживая остервеневших мужиков, стоит Мама Мария и кричит нам: «Мальчики, приезжайте ещё!»
Потом было много всяких дискотек - в общежитие ГТС – городской телефонной станции, на Эльмаше, на Химмаше, но мы чётко выработали алгоритм – звучит «Мама Мария» - мы танцуем. И всегда, всегда, людей мы поднимали…
Столько лет прошло, и уже, вроде бы, и не пацан, а как заслышу «Маму Марию», непроизвольно начинаю подергиваться в такт музыке. Рефлекс, однако…