Марина

Марина

(черновой вариант)

Этот текст трижды оплаканный,
наполовину прожитый,
описывающий реальные события
и откровенный вымысел.

Часть 1


Он достал меня из под стола. Посадил лицом к себе, зажал своими ногами мои ноги, обнял, чтобы я не упала, и стал целовать. Это было странное решение, потому что я не могла ответить. Он слюнявил мне лицо и пытался щекотать языком мой. Я не отвечала. Мои руки безжизненно висели рядом с его спиной.
Потом он перестал это делать, отстранился и сказал: «Это будет наш с тобой секрет».

По щекам хлынули капли, они были невкусными.

У меня был небольшой брак, о котором никто не знал. Я умела чувствовать. Все остальные холодно выполняли свою работу, а у меня почему-то были чувства. Но как и все остальные резиновые куклы я не могла говорить, поэтому не могла выразить своих чувств.

Его прикосновения вызывали во мне страх, и чем больше он меня трогал, тем страшнее становилось. Почему-то мне не хотелось быть резиновой куклой, предназначенной для сексуальных утех. Хотелось говорить и слушать своего хозяина. Хотелось, чтобы он увидел во мне что-то большее. Как это там у вас называется? Душа? Живое? Ведь я умею чувствовать.

В магазине он меня поразил. Он был высоким, немного обрюзгшим, с тёмными волосами и карими глазами, и от него удивительно знакомо пахло: сигаретами, потом и перегаром, как и от рабочего, который сделал меня на фабрике. Это сходство поразило до самой сердцевины пустоты.
Он подошёл, взял меня за руку и спросил: «Эта сколько стоит?» Почему-то ценника рядом со мной не было. От этого прикосновения по мне прокатилась волна трепета, защемило где-то внутри и захотелось, чтобы теплота его рук осталась на мне. Захотелось стать совсем крохотной и поместиться в нагрудный кармашек его куртки. Туда, где тепло и стучит сердце.

Его руки были большими, пальцы длинными, а ладони немного шершавыми. Сам он большой и физически сильный мужчина. Щетина на его теплом лице царапала мне щеки. Почему он выбрал тогда меня, я не знаю. Может, потому что меня было легко прятать?

По щекам хлынули капли, они были невкусными.

Наши отношения были долгими, хотя разве это можно назвать отношениями? Когда один обречен молчать, а другой действовать. Я не могу подобрать подходящего слова, наверное, потому что я не человек, а его подобие.

Он мял мою маленькую грудь, почему-то ее сделали маленькой, хотя в моде были большие. Это наверное тоже какой-то мой брак. Она мне не нравилась. И ноги тоже почему-то были короткими. И попа большой. Почему из меня нельзя было сделать модель? Красивую куклу. Чтобы влюблять в себя всех. Почему этот нерадивый рабочий сделал меня такой некрасивой? Почему нельзя было сделать меня по стандартам красоты? Другие куклы соответствовали им. А я нет. Маленькая и неказистая. Видела, как на них поглядывали молоденькие мальчишки, а на до мной посмеивались.

Мы встречались редко, обычно я пылилась где-нибудь в шкафу и доставалась по случаю. У него была другая, уже более «опытная» резиновая женщина. С ней у него больше всего получалось. Как мне казалось, она занимала тот самый внутренний кармашек в куртке рядом с его стучащим органом. Я ревновала. Мне хотелось, чтобы он разговаривал со мной, а я слушала. Еще хотелось тепла и нежности, а не ядовитой страсти, которой пропитывалась в его руках. Наверное, если бы я могла бегать, убежала. Но я не могла.

Мне было безумно страшно и одновременно безумно хотелось быть рядом с ним.

Я лежала на кровати лицом к стене. Она была обита деревянной рейкой и покрыта лаком. На фактуру дерева можно было смотреть часами, задаваясь разными вопросами и размышляя о вечных и насущных делах. Капли лака кое-где застыли на ней как слезы. Где-то внутри нее лазила мышь. Она там всегда лазила, шуршала, грызла что-то. Но мне давно было на нее плевать. По лицу текла теплая вода, медленными каплями падая на подушку. Потом под моей щекой медленно становилась мокрой грубоватая ткань наволочки, это мокрое пятно росло. Я падала туда лицом и утопала. Часами. Пока меня не убирали в другое место, а подушку не переворачивали на другую сторону, холодно пряча лужу соли от посторонних глаз. Как было каждый раз, после того, как он доставал меня из шкафа и трогал, целовал. Его руки скользили по моему телу без ограничений. А внутри меня все сжималось, казалось, я задыхаюсь и вот вот лопну. Мне хотелось кричать, но я молчала. И не могла сопротивляться. Да и это было бессмысленно, он был в разы больше меня, он был моим хозяином и не имел полную власть надо мной. и кто бы мог менЯ услышать, если бы я вдруг заговорила. Все бы сказали, что я для этого предназначена, похотливая игрушка. И права голоса не имею. Мое место сами знаете где.

Когда его «опытная» резиновая женщина ушла в утиль, не знаю, что он с ней сделал, меня снова достали из шкафа.
Ты должна радоваться, ведь теперь конкурентов у тебя нет.
Не знаю, чему я должна радоваться.

Я думала, что теперь мне достанется его любовь, меня увидят и поймут. Он перестанет быть таким извращенцем, согреет меня, вытащит из шкафа темного одиночества и брошенности, покажем мир, и я стану счастлива.
………………………

Он посадил меня рядом с собой, обнял и стал рассказывать о себе. Я прижималась к его большой и теплой груди, чувствовала, как согревающим теплом билось его сердце. Эти мерные удары и тепло успокаивали меня и доставляли радость и умиротворение. Я любила его.

Когда я работал в цирке, девки отправляли меня в магазин за прокладками. Я в них научился разбираться, знал кто какие любит. Коля, иди в аптеку! Шел, приносил им разные. Девки меня любили, баловали.

Я слушала его рассказы и чувствовала себя счастливой, такой нужной и родной. Иногда он даже называл меня Солнышком. Хотелось быть воздухом в его легких, дарить ему всю себя. Как кислород растворяться в нем, поддерживая жизнь. Чувствовать стук большого сердца, мерное дыхание и человеческое тепло, согревающее мою безмолвную оболочку и живую бесконечность внутри. В эти минуты я была счастлива.

………………………

А дальше… холодный матрас и много ядовитой страсти. Страх сжимал всю пустоту внутри, а потом стало пробиваться другое чувство. Возбуждение. Было стыдно. Очень. И боль привычная для меня, боль в нижней части моего резинового тела. Потом лежа на кровати и глядя в изученную до каждого штриха стену, я ничего не чувствовала. Или это была уже анестезия боли. Выцветшая ткань под моей щекой сухо и безразлично молчала.


………………………

Он уехал в другой город, собрав свои немногочисленные вещи. Перебежчик. В последствии огонь заберет нору, в которой он жил. Выжжет запах пота, сигарет и перегара навсегда. Я хочу, чтобы этот же пожар выжег и меня.

………………………

Хотелось кричать на весь мир, чтобы меня услышали, увидели и приняли. Или лопнуть от этого гнева, боли и одиночества. Пустота внутри меня учащенно пульсировала, казалось, что вот вот наступит долгожданный конец. Пространство расплылось на миллион проекций, рассыпалось мелкими осколками бытия, воздух стал рушиться и давить меня своей тяжестью. Пустота стала осязаемой. Пульс взорвался и замер. Избавление. Тишина.

……………………….

Воздух снова наполнил меня, вернул в мир. Солнце светило за окном. Жизнь продолжалась. Меня больше никто не трогал. Я смогла спокойно созерцать бытие. Время шло, картина за окном менялась. Пространство внутри перестало болеть. Спустя какое-то время я вдруг обнаружила, что другие резиновые женщины тоже могут говорить и чувствовать. Я слушала их разговоры и удивлялась. Их рассказы были разными, но все об одном.


Часть 2


Улица. Вечер. Уже темно. Резиновая женщина болтается на ветру где-то на углу здания.

Она: Я не помню сколько времени точно прошло. Знаю, что много.
За это время я успела покрыться коркой пыли или брони. Брони на резиновой хрупкой коже. И кажется, коркой покрылась внутри вся моя пустота. Я очень хотела быть нужной, задевала покупателей в магазине, чтобы они обратили на меня внимание, одни безразлично смотри на меня, другие трогали, от этих прикосновений я вся сморщивалась внутри, и уходили. Я была никому не нужна, а очень хотела быть нужной и лю…

В этот момент на улице появляется мужчина. Она не обращает на него внимание, находясь в своих раздумьях. Он почти проходит мимо нее, но резко останавливается, и поворачивается к ней. Быстро подходит.

Он: Как интересно! А что ты тут делаешь?
Она: (молчит удивленно)
Он: Ты, наверное, замерзла? На улице холодно сегодня.
Она: Он это мне?
Он: Как ты сюда попала? Давай сниму тебя. (Лезет, снимает ее)
Она: Ты кто? Что тебе от меня нужно?
Он: (Осматривает ее. Задумчиво.) Странная какая-то… (Живо) Не бойся, я не обижу тебя.
Она: Внутри меня все сжалось. Пустота запульсировала в теле, отдавая в виски. Со мной разговаривали, и это было странно.
Он: На улице холодно, пойдем греться.

Уходит вместе с ней.

***

Просторная светлая ванная комната. Резиновая женщина лежит в ванне, много пены, мужчина ее моет. Моет аккуратно, бережно.

Она: Вода такая теплая и приятная.
Он: Странная ты. Как в такую промозглую погоду оказалась одна на улице?
Она: Странный, почему он со мной разговаривает?
Он: Да не бойся. Я тебя не обижу. У тебя есть родственники, друзья, знакомые? Может кому позвонить надо? Кто-то за тебя переживает, ищет?
Она: Наверное, он сумасшедший.
Он: У тебя что совсем никого нет?
Она: (Раздражаясь) Нет.
Он: Ааа, понятно, ты что из самоубийц что-ли?
Она: Из каких самоубийц? Я вроде уже давно мертва, да и жива не была особо.
Он: Это ты зря. Жизнь - отличная штука, если под правильным углом смотреть. Это знаешь, как чертеж, если простой человек посмотрит, то мало что поймет, а мастер посмотрит и сделает что-то очень понятное. Сначала, конечно научиться надо, а потом само получаться будет. Жизнь, хоть и сложна, но не настолько, чтобы с ней расправляться.
Она: Странный, моя жизнь изначально была предопределена, достаточно было прочитать инструкцию.
Он: Инструкции инструкциями, а люди не инструкции, люди сложнее, интереснее, они очень много могут, умеют и знают. И это ошибка, думать, что жизнь предопределена инструкцией, кто бы ее тебе не дал.
Она: Я же не человек.


***

Просторная светлая комната. Чисто, все вещи аккуратно стоят на своих местах. Стол. На столе стоит теплый вкусный ужин. Резиновая женщина и живой мужчина сидят за столом.

Он: Что ты не ешь? Не голодная?
Она: А что такое голод?
Он: Это когда есть хочется. Или ты в экзистенциальном смысле?
Она: Нет.
Он: Ну не хочешь, не надо.
Она: Нет, нет. Я попробую.
Он: Забыл спросить, тебя как зовут? Меня Андрей.
Она: Не знаю.
Он: Совсем не знаешь? Забыла?
Она: Никогда не помнила.
Он: Тогда можешь назвать себя как захочешь.
Она: Мне Марина нравится.
Он: Значит, будешь Мариной. Как Цветаева. У нее есть стихотворение. (Читает наизусть)
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело — измена, мне имя — Марина,
Я — бренная пена морская.
Она: Красивое.
Он: И имя красивое. Люблю Цветаеву и поэзию вообще. Творчество мне помогает жить, хоть я и не творческий человек. В основном много работаю. Читаю, когда есть свободное время. А ты что любишь?
Она: Не знаю.
Он: Тебе понравилось, что я приготовил?
Она: Наверное. А что это?
Он: Омлет.


***

Небольшая комната, стоит диван, стул, книжный шкаф со множеством книг, чертежей, рисунков. В дверях стоят он и она. Она в большой мужской футболке и спортивных штанах, на ногах теплые вязанные носки.

Он: Располагайся. Эта комната пустует, можешь переночевать здесь. Сейчас принесу подушку и одеяло.
Она растерянно стоит у входа, не решаясь пройти в комнату. Потом заходит, ложится на диван.
Он: (возвращается с подушкой и одеялом) Ого! Уже легла! Вот, возьми подушку. Да не бойся, не укушу. (отдает ей подушку) Щас одеялом укрою, и можно спать. Устала, наверное.
Она молча лежит на диване.
Он: Спокойной ночи, Марина. (уходит)
Она остается одна, сначала отрешенно смотрит в одну точку, как неживая. Потом как будто оживает и ложится в более удобную позу.
Она: Странный. Зачем он это все делает?... Так удивительно, что он со мной разговаривает. Понимает. Другие же не понимали. А этот понимает. Может он тоже какой-нибудь резиновый или пластмассовый? Нет, не похоже. Слишком теплый. Настоящий живой человек. Вот как тот, только другой. Ненормальный, наверное. (Пауза)

***

Утро. Она уже не спит. Сидит на диване и рассматривает комнату. Потом с интересом подходит к книжному шкафу, открывает его, хочет что-то достать, оттуда начинают падать чертежи. Она поднимает их и рассматривать упавшее, случайно режется листом бумаги, ей становится больно, она видит кровь на пальце, вскрикивает.

В комнату на шум заходит Андрей.
Он: Что случилось?
Она: Я хотела посмотреть, оно упало на меня, я поднимала и вот…(показывает ему палец с ранкой)
Он: Ааа, ерунда! До свадьбы заживет!
Она растерянно и недоумевающе смотрит на него.
Он: Больно?
Она: Да.
Он: Сейчас принесу перекись и вату.
Она: Зачем?
Он: Ранку обработать, быстрее заживет.
Она: А это поможет?
Он: Конечно, это первое средство от всех ран!
Она: А у меня рана?
Он: Да, тебе же больно и кровь идет.
Она: Этого не может быть.
Он: Но это есть.


***

Она: Знаешь, я живая.
Он: Да, а ты сомневалась?
Она: Сомневалась.
Он: Зря. Ты очень живая и интересная…
Она: Остановись…
Он: Ты думаешь, я вру? Нет, я правда так считаю.
Она: Я не верю, что такой могу быть.
Он: Я всегда был честен с людьми, и с тобой тоже хочу быть честен. Ты еще очень сильная и красивая.
Она: Ты слишком близко подошел, отойди.
Он: Хорошо, как скажешь.
Она: (хочет уйти, останавливается в задумчивости)
Он: То, что было, уже прошло. Сейчас ты сама решаешь, чего хочешь, сама выбираешь свой путь.
Она: А если я сломанная?
Он: Ничего, починим.
Она: А если невозможно починить?
Он: Пока ты жива, все возможно.
Она: Ты так думаешь?
Он: Я в это верю.
Она: А во что еще ты веришь?
Он: В тебя.
Она: В меня?
Он: Да. И в силу человеческого духа.


***


Она: Я хотела умереть. Однажды. Очень-очень давно. И у меня это почти получилось. Боль почти поглотила меня.
Он: Хорошо, что у тебя это не получилось.
Она: Да. … Значит быть живой – это уметь чувствовать?
Он: Да, и не только. Это уметь жить, любить, прощать, отпускать, ценить.
Она: Так много?
Он: Да, а ты как хотела?
Она: Я не задумывалась над этим.
Он: Зря.(Задумывается, собирается с силами) Если захочешь, ты можешь остаться здесь жить. У меня все равно одна комната пустует. Пустовала, пока не появилась ты. Да как-то и вместе веселее.
Она: Ты же хотел завести кота?
Он: Хотел, но с котом по-душам не поговоришь.


***

Он: Ты его любила?
Она: Да.
Он: А он тебя?
Она: Нет.
Он: Это было давно?
Она: Кажется, в другой жизни. В далекой и не моей, но почему-то я переживаю то, что было тогда, до сих пор. Оно паутиной охватывает меня, и я не могу из этого освободиться. Эти далекие воспоминания душат. Все было просто и банально. Мне было 15, а он в два раза старше. Я влюбилась, а он…
Он: нарушил УК РФ. Статья 131.
Она: до 4 лет лишения свободы. Но я никому не сказала. Меня бы потом все шлюхой посчитали. Позор-то какой! Я просто каждый день плакала у себя на кровати, глядя в стену. А потом решила отравиться, правда перепутала глицин с глицерином, неудачница.
Он: По-моему, очень даже удачница.
Она: Мне стыдно.
Он: Тебе не за что стыдиться и ты не виновата в том, что случилось.
Она: (вся сжимается и начинает всхлипывать)
Он: Ты не виновата в том, что случилось.
Они какое-то время сидят на своих местах.
Она: Я не виновата в том, что случилось.


***


Он: У тебя получился отличный омлет!
Она: Спасибо. Это ты меня научил его готовить.
Он: Это же прекрасно, когда ученик превосходит учителя. А у меня кое-что есть к чаю. (встает из-за стола и идет в другую комнату, возвращается с тортом) Сюрприз!
Она: Торт! Какой красивый! А что мы празднуем?
Он: Начало твоей новой жизни.
Она: (смеется) Я не знаю, что сказать.
Он: А не надо ничего говорить, ставь чайник.
Она: Одну минуту. (Идет, ставит чайник, немного подумав) Ты меня так балуешь, прям неловко. Я обязана тебе многим. Спасибо тебе за все.
Он: Пожалуйста.
Она: Я нашла работу.
Он: Вот это новость! А что молчала? Партизан! Вот как раз торт кстати! Я же говорил, а ты не верила, что у тебя все будет хорошо!
(В порыве радости он подходит к ней, подхватывает и поднимает над собой)
Она: Андрей, подожди… (немного испугано) отпусти меня. (Он ставит ее на пол. Они какое-то время стоят и смотрят друг другу в глаза)
Он: Ты хочешь уехать, да?
Она: Да.
Он: Когда?
Она: Как только смогу заработать достаточно денег, чтобы…
Он: Чии. Я все понял. Ты решила убежать. Невыносимая близость. (сделав глубокий вдох и выдохнув) Давай пить чай и праздновать начало твоей новой жизни. (берет нож открывает упаковку и начинает резать торт)
Она: (Смотрит на это, потом) Мне нужно время, чтобы…
Он: (ставит ей тарелку с тортом) Чтобы что?
Она: Чтобы понять кто я такая на самом деле.
Он: (молчит)
Она: Я не хочу тебя больше стеснять. Ты из-за меня не можешь построить свою личную жизнь, а я хожу тут, мешаю. Никого не приведешь сюда из-за меня…
Он: (перебивая, раздраженно) Знаешь кто ты?!
Она: Кто?
Он: Ты, ты… любимая женщина.
Она: Кто?
Он: Люблю я тебя.
Она: (потерянно) Любишь?
Он: Да, люблю. Просто не говорил. Боялся, что ты испугаешься и сбежишь. А раз уж ты сейчас решила уехать, вот и сказал. По нраву ты мне пришлась уже давно, хорошо с тобой, спокойно, тепло так на душе. А если хочешь идти, иди. Держать не буду. … Вот я тоже трус, надо было раньше сказать. (Пауза)
Она: Давай пить чай и праздновать нашу новую жизнь.


***

Ночь, они оба не спят. Он сидит за столом напротив окна и работает. Светит настольная лампа. Она заходит к нему, останавливается в дверях.

Она: Что не спишь?
Он: Работы много. А ты что не спишь?
Она: Не могу заснуть.
Он: Ясно. (Пауза) Тебе лучше выспаться, иначе завтра на работу тяжело вставать будет.
Она: Уже сегодня.
Он: (смотрит на часы) Да, уже сегодня.
Она: Можно я пока побуду здесь?
Он: Побудь.
Она: (Садится с ногами в кресло напротив стола, укрывается пледом, наблюдает за тем, как Андрей работает) Помнишь, как я сидела здесь вечерами и наблюдала за тобой?
Он: Помню. Первое время, ты даже удивлялась, что я с тобой разговариваю.
Она: Ага. Я до сих пор удивляюсь.
Он: (Смеется) Да, мог бы не разговаривать, обидеться, что через неделю уезжаешь и не говоришь куда.
Она: Но ты же не обиделся.
Он: Не обиделся, это же твой выбор. Я все что мог, тебе сказал.
Она: Да, сказал много и по делу. (пауза) Спасибо.
Он: За что?
Она: За то, что помог мне ожить.
Он: Ты и так была живая.
Она: Без тебя я бы этого не знала. Ты же строитель, вот и помог мне себя построить.
Он: Да ладно тебе! Так, окна только протер.
Она: (смеется) Ну тогда ты целая клининговая компания.
Он: (смеется) Знаешь, я переживаю, что ты не говоришь, куда уезжаешь. Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
Она: Я знаю. И знаю, что всегда могу вернуться, но я не хочу.
Он: Почему?
Она: Потому что не хочу уезжать. Мне здесь хорошо, и с тобой хорошо.
Он: И ты меня больше не боишься?
Она: Давно уже не боюсь.
Он: Я рад.
Она: Я тоже. Я хочу тебя обнять. Можно?
Он: Можно.
Встают и обнимаются.
Он: Что совсем-совсем не боишься? Доверяешь, значит?
Она улыбается и кивает головой.
Он: Сейчас проверим!(Подхватывает ее и начинает кружить. Она смеется)