ПРАЗДНИЧНАЯ НОЧЬ

ПРАЗДНИЧНАЯ НОЧЬ
Полусказка для взрослых

Варвара Степановна, колдунья в возрасте, спешила к знакомому экстрасексу на юбилей нечистой силы. Была прекрасная первоапрельская ночь. Луна светила вовсю, и первые весенние листочки серебрились в неверном ночном свете. Взлетев на двенадцатый этаж трёхэтажного загородного дома в центре Москвы и, войдя сквозь стену в квартиру экстрасекса, Варвара Степановна предстала перед изумительной картиной: в центре комнаты, в позе йоги, просунув голову между ног и сидя на ней, находился индийский факир, также приглашённый на юбилей.
— Что это с вами, Трох Тибедохович? — поинтересовалась колдунья.
Факир, названный странным именем Трох Тибедоховича, не только не удостоил старушку ответом, но даже не шевельнулся. Обиженная ведьма, с независимым видом, удалилась в тёмный угол комнаты, и уселась на старинный диван, жалобно скрипнувший под мощным задом Варвары Степановны.
— Вечно вы что-нибудь выдумаете, — раздался оттуда её голос.
Постепенно стали сходиться остальные участники торжества. Ими оказались волшебник-целитель Алый Чувак; психотерапевт, неофициально сошедший с ума от долгой работы в дурдоме и, поэтому, официально признавший себя великим гипнотизёром — Анатолий Кашпиро; два народных медиума Касьян Лукич и Лука Демьяныч, — оба нервно-дёрганные, с тем отличием, что один часто моргал, другой же, наоборот, выпучивал глаза. Наконец, пришёл сам хозяин квартиры №13, экстрасекс Сева Сатанов.
Обменявшись общепринятыми взаимными приветствиями, типа: «Жива ещё, карга старая, гадина подколодная» и «Смотрю, и ты не полысел, гнилой дуб», и т.д., все, кроме йога-факира, уселись за длинный, стометровый осиновый стол. По воле экстрасекса, на столе появились черепа, заменяющие в эту ночь граненые стаканы, доверху наполненные кроваво-красным пуншем, а на подоконнике — аппетитно выглядящая коробка с зарубежными надписями на русском языке, и русскими словами на латинском диалекте. Из стен выросли каменные канделябры в виде цветов, в которых милостью нечеловеческого гипноза Анатолия Кашпиро, вспыхнули и ярко разгорелись витые, толстые, но очень низкие свечи. Стол запереливался перламутром, а вино вспенилось и запузырилось, по-видимому, восприняв сильные биотоки поднявшейся руки Алого Чувака.
Замечательная причёска Сатанова вызвала огромный интерес и неописуемый восторг. Волосы, зачёсанные на прямой пробор, вздыбливались от ушей в виде прямых палочек вверх, заканчивались тонкой косичкой, заправленной под рубашку, выходящей снова наружу из штанов, и путающуюся между ног, свисая до пят. За это и был предложен первый тост.
Варвара Степановна подняла свою черепушку, поднесла к губам, но пригубить не успела. Вдоль стены что-то прошуршало, и в тот же миг кубок Варвары Степановны вылетел из её рук и, поднявшись к самому потолку, опрокинулся вниз. Однако, ни одна капля вина не долетела до старой колдуньи, испаряясь в двух метрах от её головы. Когда кубок оказался опустошённым, — он вернулся в руку колдуньи, которая так и не опускала её.
— Нет, ну это чересчур, — вскрикнула Варвара. — Это ваши шутки, Толя?
— Ну, что вы, — возразил Кашпиро. — Как можно? Это не мой почерк. Я так дёшево не работаю.
— А-а! так значит это ты, проклятый факир? — она побежала на индуса с кулаками, но прогремевший в спину голос Сатанова, остановил её.
— Не тревожьте факира, Варвара Степановна. Я забыл вам представить ещё одного гостя.
— Какого? — удивились все.
— Невидимого, но очень доброго помощника. Это Бумбарашка. Он не умеет говорить, но умеет стучать и делать мелкие пакости. Месяц тому назад он поселился в моей квартире.
— Ну, знаете ли… — возмущённая колдунья подбежала к открытому окну и жадно впилась в не хватающий от злобы воздух.
— Смотрите, не поперхнитесь, — вставил Чувак.
— Не беспокойтесь, шарлатан, — ответила та, не оборачиваясь.
Она смотрела в звёздную ночь. Её глаза дико вращались по хаотическим орбитам, грозя оставить свою хозяйку в тёмном одиночестве. Внезапно глаза остановились на коробке. Она приоткрыла крышку и одним глазом вперилась внутрь, а другим — зыркала по сторонам, проверяя, не подглядывают ли за ней. В коробке, как ни странно, оказались булыжники.
— Сева! — воскликнула колдунья, не скрывая удивления в голосе. — Что это?
— Страшнейший дефицит, но для меня нет ничего невозможного.
— Нет, ну это — форменное издевательство! — заволновалась Варвара Степановна. — Вы хотите предложить это на закуску?
— Да, а что…
— Хватит!!! — перебивая экстрасекса, завопила старуха. — Сева, как вам не стыдно?! В стране столько лет идёт перестройка, а вы, ну прямо, как при царе Горохе.
— Но…
— Да кто же будет жрать эти бульники? На моей памяти-то нет ни одного настолько голодного года, чтобы докатиться до эдакой мерзости.
— Варвара Степановна…
— Я слышала, правда, что в стародавние времена, ведьмы в Муромских лесах аппетитно грызли эти премилые камешки, но Сева, мы же не в лесу. Да и с тех пор структура зубов ведьм настолько изменилась, что приблизилась к человечьей. Нет, этой гадости не место на праздничном столе, — заключила старуха и легонько дунула на коробку.
Со скоростью хорошей пули, выброшенной из пращи, расписной ящик вылетел из окна, и скрылся в неизвестном направлении.
— Что… что вы наделали, Варвара Степановна? — позеленел экстрасекс. — Немедленно верните коробку.
— Бросьте, Сева, на что вам эта коробка? Неужели вы так любите грызть камушки? Да я сейчас же приволоку сюда все бульники с близлежащих дворов.
— Не нужны мне с близлежащих дворов, — плаксиво ответствовал Сатанов. — Верните мне те!
— А те я вернуть не могу. Я не хочу попасть в ГПУ.
— Какое ГПУ? Конец XX века…
— Ну, ошиблась, ошиблась. В КГБ.
— А почему вы туда должны попасть?
— Я отправила ящик в Кремль.
— Рехнулась! Верни сейчас же!
— Не могу. Мне надо видеть предмет, чтобы отослать его куда-нибудь.
— Халтурщица. Езжай в Кремль и отсылай обратно!
— Как же я пройду через охрану?
— А это не моё дело. Проходи, как хочешь, возвращай, как знаешь.
— Да что вам так дались эти кирпичи?
— Это не кирпичи! Это — камуфляж. Внутри — банки с икрой. Не могу же я хранить такое количество икры свободно, в наше перестроечное время всеобщего дефицита.
— Ну, хорошо, я попробую.
Но попробовать Варвара Степановна не успела. В пятидесяти метрах от дома зависла летающая тарелка, сверкая, переливаясь, и слегка вибрируя всем корпусом.
— А вот и последний, самый запоздавший гость, Арнольд Шварц.
— Еврей что ль? — вопросил Касьян Лукич, бешено хлопая глазами.
— Сами вы еврей! — урезонил его Сатанов. — Это житель Альфы Центавра.
Житель Альфы Центавры Арнольд Шварц, мужчина плотного мускулистого телосложения, плавно планировал, как на парашюте, к открытому окну квартиры №13.
— И-здр-р-расьте, — поприветствовал он честное собрание. — Кто это тут ящиками кидается? Еле успел увернуться. Всю-то я Вселенную проехал, нигде такого не случалось.
— Прости непутёвую старую дуру, Арнольд, — ответствовал Сатанов. — Ведьма совсем из ума выживать стала.
— Да? Интересно, интересно.
— Уж куда интересней!
— Интересно, что там было внутри?
— Икра осетровая.
— Самая моя любимая пища. А много?
— Банок 25.
— Самое моё любимое число. Ну, так заставь её, Сатанов, вернуть это дело обратно.
— Да вот, проклятущая, не умеет, говорит.
— Ну, ничего, сейчас я её научу.
Арнольд Шварц подошёл к бабке, схватил её за ворот и энергично встряхнул, подняв метров на пять от пола.
— А ну-ка, старуха, — пригрозил житель Альфы Центавра, — нарисуй нам здесь этот ящичек, а то из платья вытряхну, и голой в Альфику пущу. Поняла что ль?
— Поняла, поняла, милок, — заверила старуха, белая, как покойница. — Только предупреждаю, — вдруг зашипела она, снова оказавшись на ногах, — что из этого получится — не знаю. Надо видеть предмет, чтобы отослать его куда-нибудь.
Старуха набрала полную грудь воздуха, и с силой дунула в сторону Красной площади, затем отошла от окна, и села на своё место. Через минуту Сатанов с Арнольдом заволновались.
— Ну, и?.. — спросил экстрасекс.
— Что?! — добавил Шварц.
— Погодите, милки. Дайте коробке облететь вкруг Земли. Все предметы я могу отправлять только вперёд.
— Ну, что ж, подождём, — примирился Арнольд, и так же сел за стол. Сатанов остался у окна. Так прошло ещё полчаса беспокойного ожидания.
— Рассказал бы что, Арнольд, — попросил Сатанов. — Скучно что-то.
— Это можно. Был я сегодня на Альфе Альдебарана.
— Как интересно! — изумилась Варвара Степановна.
— Это далеко? — практично поинтересовался Лука Демьяныч.
— 340 альпалеллов.
— Чего, чего? — не понял Лука.
— Альпалелл — единица измерения Центавра. По-вашему это будет звучать примерно как — далече.
— Ага, — обрадовался чему-то Касьян Лукич.
— Так вот, — продолжил житель Альфы Центавры. — Был я сегодня на Альдебаране. А у них беда случилась. Вылупился из икринки странный организм, прозванный пидозавром. У него только одна нога, но ходит он не хуже шестиногих жителей Магмы Спириона. У него длинная шея, гибкая спина о трёх крыльях, и огромное ненасытное брюхо. Пережёвывает пидозавр всё подряд, что попадётся на зуб. Поел добрую половину планеты, и всё ему мало. Видя такую невзгоду, я как обычно, берусь помогать альдебаранцам. — С этими словами Арнольд хватает черепушку Варвары Степановны, наполненную заново пуншем, и отправляет залпом в свою пасть. — Так вот. Решил я, значит, им помочь. Оделся в доспехи богатырские, и — вперёд. Схватились мы с ним, а силища у него о-го-го какая! Мнёт меня, как хочет, старается придушить, да в рот сунуть.
— Какой страх! — воскликнула Варвара.
— Так вот. Хочет он меня, значит, пережевать, и вот уже и с ног сбил, сейчас ухватит и… Но, не тут-то было. Не на тот орешек напоролся. Вывернулся я, вскочил на ноги, и тут меня осенило. Подножка! И всё!!! зверь будет в моих руках, а я уж ему не премину помочь быстрее околеть.
В этот момент в окно влетела огромная рубиновая звезда, снёсшая с места Сатанова, и плюхнувшаяся посередь стола.
— Ну и как, победил? — вопросил экстрасекс, с трудом выкарабкиваясь из-под звезды.
— А как же! — воскликнул Арнольд, сверкнув глазами. — Что ж ты меня, плохо знаешь что ли? А ещё другом считаешься. Подставил я ему подножку, он ка-а-ак плюхнется с копыт. И встать никак не может.
— А как же ты ему подножку подставил? Ведь, если он с одной ногой, то должен прыгать.
— В том-то всё и дело, что его нога так устроена, что он не прыгает, а шагает.
— Не может быть.
— Ты что, мои слова под сомнение ставишь? Да ты спроси любого жителя Вселенной, кто такой Арнольд Шварц? И любой тебе ответит, что в первую очередь, Арнольд — самый правдивый, во-вторых, самый честный, в-третьих, самый сильный, в-четвёртых, самый бесстрашный, в-пятых…
— А дальше-то что?! — не выдержал мягкий Алый Чувак.
— Дальше? Ах, да. Поставил я этому вепрю подножку, он шмякнулся, да меня под себя подмял. Но я же, человек бывалый. Схватил его за единственный глаз на башке и, выхватив охотничий складной нож для особо крупной дичи, отделил её от туловища…
Восхищённый ропот присутствующих прокатился над столом, потонув в невозмутимом йоге-факире. Глаза слушающих блестели азартом охотников, а Арнольд, сохраняя полное спокойствие, закончил повествование.
— Жители Альдебарана горячо поблагодарили меня, устроив праздник с увеселением и фейерверком, пообещав соорудить монумент, изображающий историческую битву Арнольда с пидозавром, наградили меня звездой героя Альдебараньего Совета.
— Звездой… — задумчиво повторил Чувак, и впился глазами в рубиновую звезду, блестевшую на столе. Все перевели взгляд на эту злополучную звезду, страшно напоминавшую всем что-то очень знакомое. И вдруг Сатанов подпрыгнул, как на иголке, и злобно наступая на Варвару Степановну, проговорил сквозь зубы:
— Водрузи звезду на место, старая дура, а то мы все попадём в ГПУ, тьфу… в КГБ.
— Сейчас, сейчас, Севочка, секундочку, — успокаивала ведьма, — всё уставим на место.
Варвара дунула легонько на звезду, и та уплыла в глубину ночи, беззвучно рассекая мутный воздух. Всем стало ясно, что икры сегодня не будет, и с горя выпили очередной бокал вина. В этот ответственный момент все свечи, догорев дотла, мгновенно погасли, и тут же кто-то легонько толкнул локоть Варвары Степановны, медленно подносящей черепушку ко рту. От неожиданности она выронила черепушку, не забыв окатить себя с ног до головы кровавой пахучей жидкостью. Черепушка мягко шлёпнулась на пол, и разлетелась вдребезги.
— А-а-а! — возмутился Сатанов. — Вы что посуду бьёте, а? Не вами куплено! Вы меня решили лишить сегодня всего наиболее дефицитного? Сначала икра, теперь посуда. Что будет дальше?
— При чём здесь я? — попыталась защититься ведьма. — Это всё ваш Бумбарашка.
— Прошу на Бумбарашку не сваливать! У самой руки-крюки, а кто-то виноват.
— Да с вами тут вообще трезвенницей станешь!
— Что вы с нею чикаетесь? — спросил Кашпиро. — Разрешите её загипнотизировать.
— Успеем ещё, — поморщился Сатанов. — торопиться некуда.
— Что такое? — возмутилась колдунья. — Кого гипнотизировать? Меня?! Да я на вас всех порчу напущу! На всех!!! — старуха начала визжать, но внезапно смолкла. Алый Чувак поднял и протянул к ней руку, от чего вся слюна в полубеззубом рту Варвары Степановны пришла в движение и запузырилась. Проглотив целебную слюну вместе с горькой обидой, и придя в себя, Варвара укоризненно покачала головой.
— Вы ещё и рот затыкаете, чародеи?
— Послушайте, — хлопнул глазами Касьян Лукич, — что вы (хлоп-хлоп) вечно (хлоп) недовольны (хлоп-хлоп-хлоп)?
— Может быть, — выпучивая глаза, подхватил Лука Демьяныч, — вы еврейка?
— Да что вы всё заладили: еврей-еврейка. Что это за национализм такой? Что это за антисемитизм?
— Ну (хлоп), точно (хлоп-хлоп), — подтвердил Касьян, — еврейка (хлоп-хлоп-хлоп).
— Если хотите знать — я в худшем случае татарка! Хотите доказательств?
— (хлоп-хлоп-хлоп!).
— (выпученные глаза).
— Мой отец — украинец, а мать, хоть и из Одессы, — а всё ж таки, русская.
— Очень (хлоп) хорошо (хлоп-хлоп).
— А вот вы, наверное, действительно, евреи! — выкрикнула разгневанная старуха. — Жиды порхатые!!!
— Мы — евреи? (хлоп-хлоп — выпученные глаза — хлоп) — оскорбились Касьян с Лукой. — Это уже возмутительно (хлоп-хлоп), право (выпученные глаза) слово (хлоп)!
— Да что вы с нею всё чикаетесь? — огорчился Анатолий, и не с того не с сего, запустил в Варвару гранёный череп. Череп угодил ей прямо по черепушке и она, не замедлив окосеть, схватила увесистый фарфоровый кофейник, и запустила его в народных медиумов. К несчастью, кофейник оказался до краёв наполненным кофе и, не долетев до Касьяна с Лукой добрых пятидесяти метров, плюхнулся на стол, расколотившись и забрызгав всех горячим кофе. Разнёсся терпкий кофейный запах.
— Да вы что?! — завопил экстрасекс, — вы что истребляете мой с трудом добытый дефицит?! Я за этот кофейный сервис 5 талонов макулатуры отвалил, а вы?!
И он, схватив двумя руками двадцатилитровую бутыль с самогоном, силой мысли отправил сосуд на бедную голову Варвары Степановны. Но то ли он в злобе слишком далеко его заслал, то ли просто Варвара увернулась, то ли кто-то из целителей усилил мысль Сатанова, только сосуд шмякнулся на позвонок йога-факира, чуть не переломив его пополам. В следующий миг в квартире №13 творилось нечто невообразимое. Доподлинно не известно, кто и что кидал, но там шла настоящая битва; а может это проказил Бумбарашка, только когда всё стихло, Варвара Степановна стояла на подоконнике, а к ней отчаянно приближался факир, так и не произнёсший за весь вечер ни слова. Из-за пазухи факира торчала здоровенная очкастая кобра.
— Вы на меня ещё и змей напускать будете? — испугалась старая ведьма. — Ну, прощайте тогда. Прощайте навсегда!
С этими словами она подхватила валяющийся в дальнем углу комнаты веник и, ловко оседлав его, вылетела в окно. Присутствующие, не ожидавшие от старухи такой прыти, смотрели в небо вслед улетающей колдунье, с разинутыми ртами. Первым опомнился Сатанов.
— Веник, веник оставь, карга старая! — закричал он вдогонку. — Тоже дефицит ведь!
Но старуха уже скрылась в безоблачной выси. В это время где-то очень далеко, за чертой города, закричал петух.
— Ну, вот и всё, — проговорил Сатанов. — Праздник окончен. Здорово мы повеселились. Изыдите все, отдохнуть нужно.
…Постепенно квартира №13 приняла свои обычные очертания. Шесть кроватей со спящими на них мужиками, громкий храп, и спёртый потной вонью воздух. Дверь приоткрылась, и показалась семидесяти четырёхлетняя уборщица Варвара Степановна, в белом халате с красными неотстирывающимися пятнами краски, появившихся после прошлогоднего ремонта.
— Мальчики, вставать, — пробасила уборщица.
Параноик Сатанов с трудом продрал глаза, усевшись на подушке. Его соседи — Лука Демьяныч и Касьян Лукич, быстро оседлали деревянных скакунов-качалки. Остальные так и не проснулись, поскольку было ещё рано. В сумасшедшем доме начинался обычный день.

10.04.1990