Монолог несуна

Монолог несуна

Время идёт и идёт вперёд. Правители меняют правителей, меняется политика государства, собираются Съезды, устраиваются Пленумы, пересматриваются законы и Конституции, издаются новые Указы, кого-то обвиняют, кого-то оправдывают, а на производстве… всё без изменений. Рабочий вкалывает в поте лица и получает жалкие гроши. ИТР получает побольше, но их постоянно лишают — то за одно, то за другое, всё равно никто не проверит. Так как же жить? Ведь дома — семья, дитё, и не надо спрашивать, почему дитё, а на дети. Чем ты их кормить будешь, если у тебя — мал, мала, меньше, да ещё жена эмансипированная?! По последним подсчётам социологов жена делает мужу до двенадцати замечаний в день! Это сколько же будет за неделю, за месяц, за год? А за пятилетку? Значит, надо ещё и о своих нервах позаботиться. А чем о них заботиться можно, а? То-то. Значит надо от жены заначку иметь, не на каждом же предприятии C₂H₅OH имеется. Ну и о каком демографическом спаде мы говорим? Кто осмелится на следующую пятилетку дать обязательство поднять демографию? Кто? Как же можно её поднять, если от двух старых лишь один новый? И так-то не хватает, не то чтоб на сапоги новые, на проезд до работы. Вот и приходится выискивать внутренние ресурсы на своей работе. Вот мы и несём с работы, и несём. Надо — несём, не надо — тоже несём.
И план делаем, ничего. Что-то из того, что несём — спишем, завалим план за месяц, нам и пересмотрят его на следующий. А уж тот план — нам только раз плюнуть, даже если все всё вынесут.
Несём — продаём. Начальники, правда, получают больше всех нас, кроме директора (тот ещё больше, аж свой фонд имеет, чтоб кого-то поощрять, а потом обратно отбирать, на этот раз в свой карман и окончательно. И в графе записывается: пьянка. Что же ещё написать: не работает? А что, остальные работают что ли? Что они все, т.е. мы, отличаемся от него? Или пьём меньше?)
Так вот. Начальник получает больше, но он тоже не хочет отставать от нас, и тоже несёт, несёт и несёт. Что начальник цеха, что отдела, что караула, без разницы. Все всё несут. Только в метро заходишь в час пик, и встать некуда. Все с сумками, с портфелями, с дипломатами до краёв набитыми чем-то. Чем?! Что, все в магазин успели сходить? А если и успели — что они там купить могли? Всё, что мы выработали на работе — мы уже унесли, а что не успели мы, и всё-таки попало на прилавки магазинов — продавцы. Остались лишь те товары, которые, знают все, что их уносить не надо, они никому не нужны! Разве что будут музейными экспонатами лет через пятьсот. Будут люди ходить и охать, и ахать: «Ой, какие вещи выпускали!» и жаль, что меня там не будет, и не смогу я крикнуть: «Люди!!! На что вы глядите? Это ж никому не надо!»
Я к чему это всё так долго говорю? К тому, что несуны были и будут, и спекуляцию тоже никто не отменит. А время бежит вперёд, и правители меняют правителей, и политика государства будет меняться, и Съезды будут собираться, и Пленумы устраиваться, и пересматриваться Законы и Конституции, и издаваться новые Указы, и кого-то будут обвинять, а кого-то оправдывать, и только на производстве…