ТРЕТИЙ

Хозяин квартиры, - высокий худощавый человек лет сорока, - вышел из кухни в прихожую, остановился перед старым овальным зеркалом и, напевая что-то (надо полагать - о любви), принялся распаковывать глянцевую коробку…
----------
Оп-па, сюрприз, - новая бритва. Наконец-то. Уже сто раз про нее думал. Стареньким «Харьковом» бриться - терпение надо иметь…
------------
…Он провел рукой по подбородку, пробуя на «заросшесть», отметил, - увы, мол, стареем, - морщины, залысины… И включил бритву.
------------
…«Харьков» рычал так, что прихожая ходуном ходила. А эта бритва, - звук мягкий, «домашний». Стрелки на настенных часах различить можно. Где минутная, где часовая. Даже непривычно, - глянул и сразу ясно, - 6.31… И секундная стрелка четко - с деления на деление, как по крутым ступенькам, - пятнадцать ступенек вниз налево, за поворотом направо еще пятнадцать ступенек вниз, потом - вверх, вверх, вверх - 6.32…
Все?! Ты глянь, - минутное дело… Ну-ка, что у нас получилось?
Вполне приличный вид. Как будто даже моложе стал. Класс. Про «Харьков» теперь можно забыть.
Еще бы морщины убрать, да мешки под глазами… И залысины…
Вот ведь, - почему отражение изменяется так - стареет? Почему у него, например, не так, как у этой женщины - на картине рядом с часами? Она не только не стареет, - наоборот. Еще недавно была вполне зрелой. Потом - помолодела. И, сколько наблюдаю, продолжает в том же духе. Как это у нее получается? Моему бы отражению так… Хотя, тоже непонятно, если она не остановится, то что, - ребенком скоро станет? Занятно… А потом?
Ладно, - морщины, залысины… Куда их денешь… Важно, как увидит меня ОНА.
«Эти глаза напротив - чай…», нет, - «зеленого цве-е-та...» Вот, - аж прихожая дрожит!
Глаза у нее действительно, - как у этой, на картине, - зеленые.
Почему на полке нет «дезика»? Пора уже, пора - 6.33. Нужно еще много чего-то успеть. А главное, - цветы купить. Обязательно лилии. Белые. Ей они нравятся больше других цветов…
Нет, не 6.33, а 6.39! И «дезик» вот он - в руке. Вперед. Хотя, и без него можно было б обойтись. Ну, взблеснуло лицо немного… Дурацкий ритуал какой-то, - только еще время тратить. И ведь не отменишь! Каждый раз зачем-то вспоминаю:«Пахнуть он должен»… Черт его знает, что под этим подразумевается.
Все, - на фиг его. Переодеваться!
«Пахнуть»… Может, у него еще и «вкус» должен быть? Как у того, что в синей кружке на полке под зеркалом появляется? Я бы не удивился.
С кружкой этой - вообще… Думаешь про нее, думаешь, - нет, не появляется. А потом вдруг, даже подумать не успел, - бац, есть. И в ней всегда одно и то же - горячее, черное и дымится. И попробуй пойми, почему это называется иногда «чай», а иногда «кофе»… А дальше еще один ритуал из той же серии – дурацких, - кружка приставляется ко рту!
Ну?! Пойми, - зачем? И почему у отражения такая мина удовольствия – от тепла, что ли? Нет, «объяснения» есть, конечно… Что-то со мной должно происходить… Но ведь – не вижу, ничего ведь не происходит! И для кого они, «объяснения» эти?
Не разглядишь рубашку – свежая, нет… Вокруг шкафа всегда все коричнево-мутное…
Уже 6.47!?
Да, точно, - свежая. Только в прихожей и можно убедиться… Верхнюю пуговицу лучше застегнуть. Еще нужно свитер одеть и куртку… «Нужно»? И зачем только подумал о них? «Там» теперь будет холодно.
Воротник надо поправить…
Ключи? В дверях.
Вот! В ЕЕ глазах отражается совсем еще молодой человек (врет мое зеркало, это оно постарело, выброшу!). Приятно увидеть себя таким, какой есть. Никаких морщин, никаких мешков под глазами. Только… Оп-па, - куртка не такая свежая, как ей хотелось бы. Помятая немного…
Зато розы - мило и приятно.
Розы? Почему - розы?! Красные, к тому же… Думал ведь о лилиях, точно. О белых.
Может быть, - красно-зеленое облако среди расплывшихся домов и лиц, - может быть это… Да на фига эти копания. Зеленые глаза в оправе красных роз - это красиво. И так ей хорошо...
Ну, устоишь перед такими глазами? Особенно, когда они так близко? И становятся такими – бесконечной глубиной с прозрачными зелеными стенами? Сколько их было похожих - с серыми, карими, голубыми стенами. Вот именно - похожих! Одни отталкивали, другие старались втянуть, - побудешь у входа и назад скорее… Никогда не хотелось шагнуть дальше. А в этих… Пока еще веки их не прикрыли, - не думаешь, - поскорее соскользнул в зеленое и - все, пусть теперь закрываются, ты - с ней.
А она, хоть глаза уже и закрыты, все равно видит… По-своему как-то, даже не поймешь как. Но чувствуешь все как она, - теплое давление дыхания, влажное прикосновение тонких губ, свежий запах «дезика»… Все части твоего лица - ПАХНУТ! С небольшими оттенками, но в общей какой-то тональности… А губы, - у них есть свой ВКУС! Вернее, даже - ПРИВКУС… Сигаретный… И еще что-то… «Кофе»? Наверное… «Чай» не такой должен быть… Как-то она их различает...
…Нет, когда она открывает глаза, все-таки привычней. Сначала хоть и раздвоенное все, расплывается, но это, наверное, из-за того, что снег блестит, слепит через ее прищур…
Странно и - хорошо. Хорошо! В зимнем небе - пенный след от самолета. Дома, машины и деревья присыпаны снегом. А запахи - никуда не делись. Их даже больше стало. Все пахнет. Розы - сладким, остальное - дымом. Горьким дымом, кислым - машинами, жильем, едой, людьми…
У нее все такое, - реально-невозможное, из одних «объяснений». Даже ее часы. Как будто в зеркале отражены. Секундная стрелка двигается в другую, - в обратную сторону. И циферблат - перевернут… Смешно…
- Зайдем в кафе?
- Давай… - как будто не я, другой кто-то сказал. Странно, - голос мой, и сказал о, чем подумал…
В кафе - немноголюдно. Приглушенная музыка, негромкие голоса, - от них ничего даже не дрожит, как будто их или, наоборот, вещей, нет совсем. Розы ложатся в прозрачный оконный блик на столе. Их сладость сильнее запахов еды, сигарет, кофе и - вина…
«Вино»?
Напряжение расплывается, как отражение в розовой винной глубине…
- Странно, - летит коридором ее голос, - у меня такое чувство, как будто с нами еще кто-то… Третий…
- Нас только двое сегодня…
Это я сказал? Голос - мой... Но я же только подумать успел…
Уютно, когда она улыбается, - ей хочется свернуться клубочком, маленьким, чтоб можно было целиком уместиться в больших теплых ладонях (это мои-то - «большие и теплые»? Фантазерка…). И голос у нее - слушал бы его бесконечно. А что еще нужно? Вечно бы так, - чтоб она пригубляла вино, рассказывала бы что-нибудь, как теперь - неторопливо, пусть даже и ни о чем. Так даже лучше - ни о чем.
…Стрелки на ее часах двигаются - все в ту же неправильную сторону, отмечают перевернутые - 1.53, 2.32, 4.17… И ничего не изменяется, - не расплывается, не дробится. Только окна темнеют и новогодние гирлянды в витринах через дорогу ярче становятся. «Страна Гирляндия»… Как может все так долго сохраняться в неизменном виде? Словно следишь, не отрываясь, за какими-то невидимыми часами, и потому стрелки на них не перескакивают как обычно - куда заблагорассудится - на час, на три часа вперед или назад, а все идут, идут, последовательно идут...
…«Страна Гирляндия»… Ее страна.
На часах - 5.35.
В ее голосе появилась торопливость:
- Мне пора…
Дома ее кто-то ждет, нужно вернуться до семи.
Бесконечный-бесконечный коридор.
Разве она нужна кому-то там - у нее дома?!
Хорошо, что до метро далеко, - можно еще немного побыть вместе.
Вечерний Питер в морозной дымке. Мы похожи на стрелки часов, за которыми пристально наблюдает кто-то невидимый, и поэтому нам можно идти и идти. Идти, пока он не устанет и не отвернется.
У входа в метро отражения раздваиваются, их половинки возникают и исчезают, каждая сама по себе. Коридоры, коридоры – одни как холодные провалы, другие с теплыми липкими стенами… Вот он, мой! - зеленая прозрачная бесконечность.
Прикосновение губ:
- Во вторник позвони. После пяти, хорошо?
Уходит?!
Нет, - вот она, - в мутном ореоле перед дверями внутри вагона метро, наложившись на мое отражение в зеркальной витрине магазинчика. А вот - снова. И еще раз… Вместе мы, вместе. У моего отражения - красные, «с мороза» уши. На куртке - подтаявшие снежинки. На настенных часах - 7.05. Она тоже наверняка уже дома… Вместе мы. Вместе.
Стена за часами дрожит чуть сильнее, чем сами часы, - это у соседей работает телевизор.
Отражение приблизилось, - нет, никаких «запахов» больше нет. Закончилась сказка. Так и должно быть, все правильно, ее же нет рядом… Хотя, - само отражение еще походит на того, кого увидела ОНА.
А вот так, в глаза, лучше не заглядывать, - взгляд чужой. Почти нечеловеческий…
Наверное, если б отражение могло думать, оно подумало б в свою очередь: «У него такой страшноватый, человеческий взгляд»?
Не-ет. Оно не может думать. И это мне нравится.
………….
…Хозяин квартиры - высокий худощавый человек лет сорока, удивленно посмотрел на свое отражение, пробормотал: «…человеческий… нечеловеческий… ерунда какая-то», и стал снимать куртку. Прихожая сразу наполнилась запахом ее духов.
………….
«Ее духов»? Это было бы здорово. Но ее нет, значит, и ничего такого быть не может… А здорово было бы…
…………
…Человек повесил куртку на вешалку, выключил в прихожей свет и, замурлыкав что-то (надо полагать - о любви) пошел на кухню.
Скоро оттуда донеслось звяканье чашки и жестяной шум воды о дно чайника.