Царь Михей. Перестройка и Гласность. 40 лет. Юмор

Ровно 40 лет назад (в 1985) Михаил Горбачёв затеял «Перестройку» и «Гласность», и это очень сильно озадачило народ. Я вспомнил свою сказочку на эту тему, которую написал к 30-летнему юбилею горбачевских новций.

Надумал как-то царь Михей Горби наведать страны заморские да поглядеть как народ там живет, - как в его Запивонихе, аль хуже? А поскольку решил он как частное лицо выехать, то налегке и поехал. Взял с собой лишь казначея, с пол-казной, да брадобрея, да лакея, да два полка стражи. Вот и все. Погрузились они на корабли быстрые, подняли паруса алые и поплыли по морям-океанам.
Долго ли царь путешествовал, аль нет, да только однажды возвратился к родным берегам, сгрузил на подводы сувениры заморские, да и прямым ходом к себе во дворец. А как прибыл во дворец, так сразу всех министров созвал и говорит им: «Вот что, господа хорошие, с завтрашнего дня будем жить по-новому. Тепереча у нас будет плю -ра - лизм, де- мокра - ти -зация и властность...то есть эта, как ее, тьфу-ты - гласность! Все понЯли?»
А министры рты пооткрывали, глаза вытаращили - таких слов и отродясь не слыхивали - да, поди ж ты признайся в этом, царь враз взашей выставит. Так что министры животы раздули и дружно хором царю прокричали: «ПонЯли! ПонЯли! Царь-батюшка!»
- А раз понЯли, так исполняйте живо! - грозно царь приказал.
Выскочили министры из царских полатей, а чего да как исполнять никто из них и не знает. Да только виду в этом друг другу не подают. Кому ж охота дурее других быть. расползлись министры по своим кабинетам дворцовым, повызывали к себе чиновников рангом поменьше, выкатили компетентно животы вперед да толстыми губами приказы приказывают: мол, так вот и так, по велению царя-батюшки, с завтрашнего дня в государстве тьму - тараканьем должна быть полная властность. Обеспечить!
Тут и закрутилась машина государственная: Жик-жик! Жик-жик!, да и покатилась по всему государству тьму-тараканьему: Хлоп-хлоп! Хлоп-хлоп! На завтра, уж к полудню властность была обеспечена, а к вечеру - увековечена.
Сколько так времени прошло - не ведомо, да только однажды решил царь узнать как его приказ исполняется, и как народ его тьму-тараканский жить стал по-новому. А поскольку занемог малость царь, то не резон ему был ехать в Запивониху, а по сему распорядился он чтоб весь народ на дворцовой площади собрали.
Ну, народ и собрался. Знамо дело. Вышел царь на балкон к своему народу, а народу то видимо невидимо и весь он рядом совсем, прямо под ногами царскими, а перед ним лишь цепь стражников и более никого. Стоит царь рядом со своим народом, да только чувствует, чего-то ему не хватает. Да тут и понял чего. Никто шапок не ломает да и не кричит приветствия. Нахмурился царь и сердито так посмотрел сверху вниз - мол, чавой-то вы царя своего не приветствуете?
А народ все молчит.
Удивился царь и уж добрым голосом спрашивает: «И чавой-то вы все хмурные такие? Аль новая жизнь не по душе?».
Да молчит только народ, и все тут.
Рассердился царь, топнул ногой и приказывает: «Отвечать, коль я спрашиваю!». Потом покрутил головой по сторонам да и ткнул пальцем в какого-то мужика - «Вот ты!». Тут же из - под царского балкона двое в черном выскочили, мужика под локотки схватили и прям перед царским балконом и поставили.
- Отвечай! - приказал царь мужику.
- А почему я? - испугано проговорил мужик, - что я рыжий что - ли?
Посмотрел царь на мужика, глядь, а он и в самом деле рыжий.
- Рыжий! Рыжий! А ты и впрямь рыжий! - зашелся царь смехом, свесившись с перил балкона и тыча пальцем в мужика.
Ну, тут и народ ожил. Вначале в первых рядах загоготали, потом все дальше и дальше, пока вся площадь не задрожала от гогота веселого. «Рыжий! Рыжий!» - ревет народ, да так, что стекла в окнах дворца звенят. Насмеялись все всласть, а когда поутихли, царь и говорит: «Вот что, Рыжий, расскажи-ка мне про свое житье - бытье. Да не бойся, говори все как есть. Тепереча у нас полная властность... Тьфу-ты, ядрена вошь, - полная гласность!»
- А чего говорить-то, отвечал мужик, - властность, она и есть властность.
- Да не властность, дубина ты стоеросовая, а гласность! - вразумил царь мужика.
- А что это за зверь такой, гласность? - осмелился спросить мужик.
- Фу-ты, Господи, - развел руками царь, - уж цельный год в государстве гласность, а он все не знает! Небось, все время в лежачих прибываешь? - хихикнул царь, выразительно щелкнув пальцем по шее.
- Да я как все, царь-батюшка. Не лучше, не хуже, - скромно мужик ответствовал.
- Ну да ладно, - говорит царь, - специально для тебя даю объяснения. Гласность - это когда можно говорить все, что хошь. Вот все, что хошь, то и говори. И не бойся. Понял?
Мужик почесал пятерней за ухом, прищурил хитро глаз и говорит: «Допустим, понял. Говори, что хошь, и все дела. А вот скажи мне, царь-батюшка, а делать можно тоже все что хошь?»
Тут пришла очередь царя за ухом почесать, отчего корона царская съехала на другое ухо. Подумал царь, подумал и говорит: «Делать можно тоже все что хошь, но только в пределах гласности».
- Это как же это? - не понял мужик.
- А так, - отвечает царь, - что можно говорить, то и делать можно, а чего говорить нельзя, того и делать нельзя. Понял?
- Одну половину понял, а другую - не понял, - отвечает мужик. - Как же это нельзя делать того, чего нельзя говорить, коли можно говорить все что хошь, как ты давеча сам сказал, царь-батюшка?
Тут царь передвинул корону с того уха, на которое она съехала, на то ухо, за которым он давеча чесал, и призадумался. Вот закавыка какая. Сразу и не ответишь. Подумал-подумал и говорит: «Я так тебе скажу, мужик. Допустим, надо дело какое государственное сделать. Ты говоришь одно. Я - другое. А кто еще третий - свое говорит. Ну, обменялись мы мнениями. Это хорошо. Это плю-ра-лизм. Да теперь дело делать надо. А дело-то делать надобно только одно, а не три. Стало быть, говорить можно все что хошь, а делать все что хошь нельзя. Понял?»
Почесал мужик за ухом и говорит: «Я так, царь-батюшка, понимаю. Могу значит, я говорить все что хошь. Еще кто-то говорит все что хошь. Да только говори мы не говори, а никакого дела государственного из этого не получится. Куды ж нам государственными делами заниматься. А вот что ты, царь-батюшка, скажешь, то и делать можно. Так я понял?»
Крякнул тут царь, снял корону, утер пот со лба - ух и въедливый мужичок оказался - и говорит: «Ну, вот что, Рыжий. Ты мне совсем голову заморочил. Я вот что скажу. Нам всем еще надо учиться гласности и плю-ра-лизму. Так что расходись все по домам. Учиться будем».
Тут и сказке конец. Может, хватит сказки сказывать. Давно поря учиться - гласности, плю-ра - лизму и демо-кра-ти-зации.