О городах современного поколения

О городах современного поколения

открытие-это неожиданно пришедший в голову ответ на содержательно поставленный вопрос
(......)

1. Опыт г. Куритиба (Бразилия) привел к появлению представления
о связи между максимально допустимой высотой здания в некоторой области
городского пространства
и транспортной связностью этой области ("Гребенка Лернера").

В этой связи могут быть поставлены следующие вопросы:

- Что такое "смысловая нагрузка на территорию"?

- Что такое "смысловая инфраструктура" ("транспорт смыслов")?

- Сколько – и каких – образовательных и научных центров может выдержать городская среда?
Или в противоположном залоге: какой должна быть городская среда,
способная выдержать заданную концентрацию смыслов?

- Что такое "наукоград современного поколения", построенный с учетом
обобщенной "Гребенки Лернера" для смыслов и транспорта смыслов?

2. Развивая тему информационной связности, информационного (смыслового) транспорта
и информационной нагрузки на пространство, среду, коммуникации,
можно ввести понятие "информационной логистики", частными случаями которого
является гипотетическая "оптимальная учебная программа" и "логистика НИРов".

В принципе, эта задача не очень отличается от элементарного расчета,
где строить супермаркеты.
Но "Метро", "Ленту" и "Карусели" привыкли считать, а подсчитать,
сколько нужно "объектов мышления" городу, региону или стране,
как-то не получается.

3. Современная ситуация в познании может быть представлена,
как "кризис складирования информации". (1)
Дом науки стоит на пустыре без дорог.
Связь НИИАРа в информационном пространстве с японцами может быть яснее и конструктивнее,
чем с родным Димитровградом, потому что со своим городом им поговорить не о чем,
то есть – они в смысле связности – на пустыре.

Сегодня НИРы находятся на холостом ходу.
Это похоже на японский завод по переработке ОЯТ:
тщательно смазываются все механизмы, все моется в неделю раз,
поддерживается в готовности к работе, кучу денег это стоит, но завод не работает,
прибыли не приносит и, скорее всего, никогда и не будет работать.
Также и с НИРами – все, вроде, даже оплачивается, но по разным причинам
в производство не допускается и пользы не приносит,
так что наука убыточна в силу организованности управления.

Для работы с фазово традиционным, по своей сути, научным знанием ничего,
кроме индустриальных решений, на ум не приходит.
Это все бесполезно!
Старые решения не годятся для новых времен.

4. Проблема информационной нагрузки на среду усугубляется
наличием информационных отходов, среди которых есть и "высокоактивные":
осколки проектных разработок, которые не были осуществлены и обиделись.
Замусоренность городской среды наблюдается и в информационном пространстве.
Википедия и Гугл пытаются окультурить информационную свалку,
но она растет быстрее.

Если мы складируем автомобили – их никто не покупает.
Если мы складируем НИРы, то падает интерес к науке.

5. Постбэконовская наука оказывается в этой ситуации фазово недостаточной –
она все еще проходит цеховой, средневековый этап своего существования.
К тому же, она потеряла не только внутреннюю связность,
но и социосистемную функцию.

В обществе осталась утилитарная деятельность во имя выгоды, пользы, блага.
Осталась неутилитарная - для совести, пользы, блага.
Наука, вроде бы, должна спрашивать у неутилитарного,
как лучше преобразовать утилитарное, но такой науки у нас нет.
Неутилитарное теряется в коридорах,
а новая утилитарная деятельность не появляется, хоть тресни.
Нет и перевода будущего на язык настоящего,
а это создает невроз обыденного сознания.

Между "пользой" и "интересом" третьим лежит судьба.
И невроз города начинается тогда, когда на его судьбу накладывают больше,
чем можно вынести. А никакой средовой медицины нет.
И даже понятия об этом нет.
У нас у людей-то неврозы не лечат.

6. Разрабатывая концепцию информационной логистики,
мы сталкиваемся с проблемой пропущенных компетенций.
В языке "продвинутых" американских сериалов:
у нас, в общем, есть доктора Хаусы, Кости, Лайтмены.
Однако, дефициентны фигуры Кади, Уилсона, дефициенты институциональные решения,
такие, как "Лайтмен-групп".

Нет популяризаторов.
Нет менеджеров, способных утилизировать результаты НИР и НИОКР.
Нет друзей, которые будут поддерживать творца и гения,
несмотря ни на что и в любых ситуациях.
Нет в обществе института, который отвечает за истинность.
<....>
Сегодня нет интегратора, который придает смысл частной научной деятельности.
Нет сборщика, нет глашатая, нет рекламщика, наконец, нет суфлера при распредмечивании,
который скажет: "Да все нормально. Вы, ученые, нужны для "раз-два-три"
и еще даже, может быть, для "четыре".

7. Моногорода либо умирают, либо как-то превращаются в города,
переставая быть "моно".
Особенно большая беда бывает с "проектным городом", как, например, ...:
дети из него бегут или в наркотики или во внешний мир,
потому что их пространство выбора сужено профессией отцов.
<....>

8. Стоимость города связана с денежными суммами, вложенными в этот город
(часть их капитализирована в виде зданий, дорог, инфраструктуры),
с учетом накопившихся за время жизни города процентов.
Плотность городской среды – это финансовая плотность,
обобщенная капитализация города, накопленная стоимость его родов.(2)
Например, в Санкт-Петербурге, эта плотность достаточно мала,
и центр города "не держит" Университет.
Неизбежен его вынос на периферию.

В общем, город молод, и не заслужил университета в своем историческом центре.
А это значит, что гуманитарных факультетов в Петербургском университете
на выселках быть, в общем, не должно: они живут только в утонченной городской среде,
а не в деревне Мартышкино.

Разумеется, плотность событий играет свою роль –
город капитализирует свою историю.
Но это играет роль только для молодых городов,
у старых в любом случае плотность событий достаточна.

9. Россия имеет тысячелетнюю историю жизни, но не мысли.
У нас нет тысячелетних университетов, есть опыт рабфаков, <...>.
Поэтому мы не можем копировать западные города и должны создавать
свою концепцию мета-полиса:
центр – индустриальный хайтек замкнутого цикла и,
если "держит" плотность городской среды, университетские здания.
Города-сателлиты, субурбии – постиндустриальные производства.
Вдоль дорог – пространства традиционного мышления –
сельскохозяйственный хайтек и хэнд-мэйд.

10. Типы научного знания:

Нулевой уровень.
Установление (наблюдение) объекта и/или процесса и его свойств.
Простейшая экспериментальная наука,
доступная школьникам и студентам.

Первый уровень.
Установление связи между объектами и/или процессами,
создание частного закона.
Простейшая теоретическая наука.
Примеры: Ом, Ампер, Гей-Люссак, Шарль, Бойль, Мариотт.

Второй уровень.
Упорядочивание хаоса.
Выделяется область исследования.
Создается классификация объектов и/или процессов, относящихся к этой области.
Примеры: Линней, Аристотель, Геродот,
Плиний, Страбон, Д`Аламбер и энциклопедисты.

Третий уровень.
Управление хаосом.
Классификация объясняется, расширяется, уточняется через некоторую
совокупность законов.
Законы могут быть динамическими (явно включать время),
структурными (явно включать внутренние связи)
или магическими (явно включать внешнего наблюдателя).
Примеры: Дарвин, Энгельс, Ньютон, Менделеев, Альтшуллер.

Четвертый уровень.
Создание хаоса.
Акт мышления, позволяющий обнаружить новую область,
новый класс объектов или процессов, ранее не известный.
Примеры: Эйнштейн, Фрейд, Бор.

За ХХ столетие можно выделить около 10 открытий 4-го уровня:
релятивистская физика (А.Эйнштейн), квантовая механика (Бор, де Бройль, Гейзенберг),
сложная структура психики (Фрейд), термодинамика неравновесных процессов (Пригожин),
пассионарная модель этногенеза (Гумилев), кибернетика (Винер), генетика (Морган),
модель семантических спектров в языке (Налимов),
родовые структуры (Хеллингер), радиоактивное излучение (Беккерель, Кюри).

По-видимому, общее количество знаний четвертого уровня составляет первые десятки.

11. Общая схема преобразования НИРов:

Первый шаг: выполнение самого НИРа – нулевой или первый уровень знания.
Соотнесение со вторым (классификационным) уровнем выстроено
при первоначальном проектировании исследований.

Результат работы: воспроизводимая, транслируемая,
рубрицированная информация в форме научной статьи или препринта.
Исполнитель – исследователь, научный сотрудник.

Второй шаг: интеграция результатов данного НИРа в систему знаний или деятельностей.
Результат работы – расширение, обогащение, изменение системы знаний или деятельностей.
Исполнитель – интегратор, ученый с компетенцией сборщика.

Третий шаг: доведение обновленной системы знаний до Заказчика
(бизнес-структуры или управленческие структуры).
Результат работы: экспертный отчет + "легкий документ".
Исполнитель – "фабрика мысли", "трансформатор".

(1) Смешно, если парковка в городе – всего одна, и идти за своей машиной
нужно через весь город. Это – судьба многих городов с пешеходными улицами:
где-то концентрируется (складируются) машины.
Так же и с информацией – она просто складируется с ВУЗах и НИИ,
ни с кем не обменивается или обменивается очень сложно,
"через весь город", ни в каких процессах не участвует,
ни во что не конвертируется.

Существует японский опыт магазинчиков шаговой доступности,
в которых склад отсутствует.
Если товара нет, курьер съездит за ним на мотороллере в супермаркет,
а покупателю пока предложат кофе.
Понятно зачем – склад иначе "съест" магазин.
Аналогично, автомобильный завод без дороги к нему
(и шире – без высокой связности с рынками сбыта) станет складом машин,
и этот склад съест завод.
Склады модной некогда техники съедают место на участке,
а запасные вещи в доме – пространство передвижения.

(2) Чтобы стать джентльменом нужно закончить три университета:
деду, отцу и сыну, на это нужно 80-90 лет, три поколения.
При этом – неплохо, чтобы деда обучали профессора,
которые тоже выросли в семьях профессоров, а это еще 150 лет.
Итого – четверть тысячелетия.

23.04.2010 | Сергей Переслегин |